Витус беринг маршрут экспедиций на карте. Великая Северная экспедиция (1733–1743)

Открытие морского сообщения с Камчаткой через Охотск и появление достоверных сведений о расположении этого полуострова подготовили возможность исследования еще не посещенных европейцами стран и морей в северной части Тихого океана, прилегавших к восточным границам России.

Проведению этих трудных и сложных работ благоприятствовали общеполитические условия, сложившиеся после успешного окончания в 1721 г. многолетней войны со шведами, которая требовала напряжения всех сил страны.

В конце 1724 - начале 1725 г. Петр Первый подготовил экспедицию, которая впоследствии получила название Первой Камчатской. Основной отряд ее выступил еще при жизни Петра Первого, скончавшегося 28 января 1725 г.

Экспедиция была направлена к северу от Камчатки и собрала ценные сведения о расположении северо-восточных берегов Азии, послужившие важным материалом для освещения вопроса о существовании пролива между Азией и Америкой.

Разрешение этой большой географической проблемы представляло не только чисто научный интерес, но имело и большое значение для перспектив плавания Северо-восточным проходом между Атлантическим и Тихим океанами вдоль берегов Северной Азии. Вопросом, соединяется ли Азия с Америкой, живо интересовались ученые, государственные деятели, купцы и мореплаватели того времени.

К моменту подготовки Первой Камчатской экспедиции в мировой литературе накопилось не мало суждений и известий по этому поводу, в том числе и «доказательства» раздельности материков. На многих западноевропейских географических картах уже с 1566 г. на месте нынешнего Берингова пролива наносился «Анианский пролив», история появления которого, однако, неизвестна. Существовали и описания вымышленных плаваний Северо-восточным проходом, как, например, плавания португальца Д. Мельгера, который якобы в 1660 г. прошел этим путем из Японии к берегам Португалии (Buache , 1753, стр. 138-139).

Крупные западноевропейские ученые (Г. Лейбниц, Г. Делиль), стремившиеся выбраться из лабиринта догадок, слухов и вымыслов, обращались к Петру Первому с просьбой содействовать получению достоверных сведений (Герье, 1871, стр. 146, 187-188; Андреев, 1943а, стр. 4). Такая просьба казалась тем более уместной, что «Анианский пролив» и Северо-восточный проход находились у берегов русских владений.

В истории географии господствует мнение, что перед Первой Камчатской экспедицией Петр Первый поставил задачу выяснить, соединяется ли Азия с Америкой. Эту мысль мы встречаем уже в ближайшие годы после его смерти в постановлениях русского правительства (ПСЗ, т. VIII , стр. 1011), в высказываниях государственных деятелей, например И. К. Кирилова (Андреев, 1943а, стр. 35), в трудах участников Второй Камчатской экспедиции (Г. Миллера, С. П. Крашенинникова, С. Вакселя, Г. Стеллера и др.). Впоследствии она повторяется многими авторами (Ефимов, 1950, стр. 21-26).

Некоторые участники Второй Камчатской экспедиции, а также исследователи (А. П. Соколов, Л. С. Берг и др.) полагали, что цели экспедиции были ограничены разрешением чисто географического вопроса. Подтверждением такого мнения, казалось, служили мысли по поводу экспедиции, высказанные Петром Первым незадолго до смерти и изложенные в известном рассказе А. К. Нартова. Согласно этому рассказу, Петр Первый посылал экспедицию, опираясь на мнение западноевропейских ученых; он желал установить, соединяется ли Азия с Америкой и разведать путь через «Анианский пролив» в Китай и Индию.

По представлениям других авторов (А. А. Покровский, А. И. Андреев, А. В. Ефимов, Д. М. Лебедев), к посылке экспедиции побуждали Петра Первого государственные соображения (развитие торговли, расширение границ государства, оборона страны и т. д), географические же цели имели подсобное значение.

В недавнее время А. А. Покровский сделал попытку облечь такого рода представления в конкретную форму. Он отмечает, что в период, когда снаряжалась Первая Камчатская экспедиция, Петр Первый много занимался вопросами торговли с Испанией и получения от нее американских товаров. А. А. Покровский полагал, что целью экспедиции было достижение Мексики, находившейся под властью Испании, и отыскание, таким образом, новых торговых путей в последнюю.

Однако, рассматривая написанную Петром Первым для экспедиции инструкцию от 6 января 1725 г., которая является единственным подписанным им документом, содержащим указания о задачах этого предприятия, нельзя не прийти к выводу, что на понимании представлений Петра Первого о географии мест, куда направлялась экспедиция, и о ее целях отразились мнения, существовавшие в литературе, и обсуждение результатов экспедиции, которая, как первоначально предполагалось, нашла пролив между Азией и Америкой.

Приводим текст этой инструкции (Полонский, 1850а, стр. 537): «...1) надлежит на Камчатке или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами; 2) на оных ботах (плыть.- В. Г.) возле земли, которая идет па норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают), кажется, что та земля часть Америки; 3) и для того искать, где оная сошлась с Америкою, но и чтоб доехать до какого города европейских владений, или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной кюст (берег.- В. Г.) называют и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинною ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды».

Из текста видно, что, по представлениям Петра Первого, материки соединяются недалеко от Камчатки. Он считал, что уже земля, «идущая на норд» от Камчатки, есть часть Америки. Петр Первый не упоминает об «Анианском проливе» и о пути в Индию и Китай и не предлагает искать проход между Азией и Америкой. Корабли должны были следовать "вдоль берегов Азии и соединяющейся с нею Америки до ближайших европейских владений в Америке или до встречи с каким-либо европейским кораблем, который мог бы дать информацию о достигнутых экспедицией странах. Таким образом, экспедиции не поручалось разрешение географической проблемы о соединении или несоединении материков. Она должна была разрешить вопросы, имеющие государственное значение: разведать путь в Америку, примыкающую к Азии, и выяснить, кто является ближайшим соседом России на этом материке.

Участники экспедиции не сомневались, что в инструкции Петра Первого было выражено мнение о соединении материков. В записке от 13 августа 1728 г. А. И. Чирикова, поданной начальнику экспедиции В. Берингу во время плавания, когда решался вопрос о продолжении экспедиции, говорится о берегах, вдоль которых они плыли к северу: «Земля та, о которой мнение было, что сходится с Америкою» (ЦГА ВМФ, ф. 216, д. 87, л. 228).

Представления об отсутствии морского прохода между Америкой и Азией сложились у Петра Первого, вероятно, в связи с недостоверностью сведений, имевшихся в его распоряжении. Что касается составленных в России карт, на которых северо-восток Азии омывается морем (вариант карты Ф. Страленберга, виденный Петром Первым в 1726 г., карта И. К. Кирилова), то составители их могли опираться лишь на старые русские чертежи и расспросные сведения, уже не связанные с какими-либо доказанными фактами, поскольку поход С. И. Дежнева в правительственных органах в то время известен не был.

Не следует забывать, что Петр Первый располагал знаменитым «Чертежем всех Сибирских градов и земель» С. У. Ремезова, обобщившим огромный географический материал, накопленный в русских чертежах и описаниях путешествий к началу XVIII в. На этом чертеже на северо-востоке Азии протянут в море «непроходимый нос», уходящий за рамку чертежа, что означало возможность соединения здесь с другой землей (Ремезов, 1882).

Вместе с тем опыт многочисленных неудачных плаваний английских и голландских кораблей, искавших Северо-восточный проход, а также кораблей, посылавшихся с этой целью самим Петром Первым, мог вызвать предположение о существовании связи между материками.

При составлении инструкции Петр Первый, вероятно, использовал виденную им карту И. М. Евреинова, которого он вспомнил в декабре 1724 г., незадолго до подписания указа об экспедиции. Требование царя найти И. М. Евреинова оказалось невыполнимым, так как последнего уже не было в живых.

Карта И. М. Евреинова срезана у 63° с. ш., т. е. на большом расстоянии от северо-восточного мыса Азии (мыса Дежнева). Но недалеко от Камчатки берег Азиатского материка круто загибается в сторону Америки. Окончание его не показано. Возможно, об этой земле, сначала «идущей на норд», а потом загибающейся к Америке, Петр Первый говорил, что это Америка «понеже оной конца не знают».

Изложенные представления Петра Первого о связи Американского и Азиатского материков нельзя совместить с рассказом А. К. Нартова. Но следует учесть, что в «Рассказах Нартова о Петре» мы имеем дело не непосредственно с записками самого А. К. Нартова, а с обработкой их, выполненной уже в 70-х годах XVIII в. его сыном, А. А. Нартовым, причастным к литературе. А. К. Нартов не был свидетелем некоторых событий из «Рассказов...», но и там, где «мы слышим голос очевидца», он звучит «не всегда с желаемой отчетливостью» (Майков, 1891, стр. XVI ). Поэтому едва ли было бы правильным предпочитать сообщения из «Рассказов...» в тех случаях, когда есть более достоверные данные.

Что касается гипотезы А. А. Покровского о том, что Первая Камчатская экспедиция должна была достигнуть Мексики, то это предположение трудно совместить с направлением экспедиции «на норд». Нельзя также игнорировать, что ни в одном документе, касающемся Первой Камчатской экспедиции, нет упоминания о Мексике или Испании. Когда В. Беринга упрекали в невыполнении поставленных перед Первой Камчатской экспедицией задач, то говорили не об этих странах, а о том, что он хотя «даже до ширины 67 градусов ходил», но все, что «выше той ширины от него Беринга на карте назначено от оного места между Севера и Запада до устья р. Колымы, и то де он положил по прежним картам и ведомостям, а тако о несоединении заподлинно утвердиться сомнительно и не надежно».

Мы не имеем достоверных данных для суждения о том, когда сложилась у Петра Первого мысль о посылке Первой Камчатской экспедиции. Первый из известных в настоящее время официальных документов, касающихся экспедиции, датирован 23 декабря 1724 г. Ф. Голдер (Golder , 1922, стр. 6-7) опубликовал фотокопию части этого документа. По содержанию это - справка о выполнении царского указа (написанного, вероятно, ранее) с пометками Петра Первого на полях.

Этот документ гласит:

1. Сыскать геодезистов тех, которые были в Сибири и приехали.

По справке с Сенатом, посланы в Сибирскую губернию геодезисты: Иван Захаров, Петр Чичагов, Иван Евреинов (умре), Федор Лужин, Петр Скобельцын, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков, Василий Шетилов, Григорий Путилов.

2. Сыскать из поручиков или из подпоручиков морских достойного, кого с ними послать в Сибирь на Камчатку.

По мнениям вице-адмирала Сиверса и шаутбенахта (контр-адмирала.- В. Г.) Синявина, из морских поручику Станбергу (Шпанберху), Звереву или Косенкову, подпоручикам Чирикову или Лаптеву оная экспедиция годна. А не худо, чтоб де был над ними командир из капитанов, Беринг или фон-Верд; понеже Беринг в Ост-Индии был и обхождение знает, а фон-Верд был штурманом.

3. Сыскать из учеников или подмастерьев, который бы мог тамо зделать с палубою бот по здешнему примеру, какие есть при больших кораблях, и для того с ним отправить плотников 4, с их инструменты, которые б моложе были, и одного квартирмейстера и 8 матросов.

Ботовой ученик Федор Козлов имеется, который по чертежам боты с палубами и без палуб делать может. (Пометка на полях: Зело нужно штурмана и подштурмана, которые бывали в Нордной Америке).

4. И по той препорции отпустить отсюда в полтора [Пометка на полях: «вдвое»] парусов, блоков, шхив, веревок и прочую, и 4 фалконета с надлежащею амунициею и одного или 2 парусных швецов.

Такелаж отпустится. {Пометка на полях: «Прочее все хорошо».}

5. Ежели таких штурманов во флоте не сыщется, то немедленно писать в Голландию, чтоб 2 человек, знающих море к северу до Японии, и, чтоб оные присланы были чрез адмиралтейскую почту.

Вице-адмирал Сивере письменно показал: штурманы такие из флотских ежели сыщутся немедленно пришлет» (Соколов, 1851 г.).

Возникновение этого документа недостаточно ясно. Пятый пункт кажется дописанным позже и относится скорее к замечанию Петра Первого по третьему пункту, чем к остальным четырем пунктам. Экспедиция в этой справке прямо не называется, но подразумевается в ряде мест в распоряжениях Петра Первого и в ответах Адмиралтейств-коллегий (о посылке поручиков и подпоручиков в Сибирь и на Камчатку, о «нордной» Америке, о В. Беринге и т. д.).

Судя по распоряжениям, зафиксированным в этом документе, некоторые детали экспедиции представлялись Петру Первому в несколько ином виде по сравнению с тем, какой они в конце концов приняли. Очевидно, первоначально предполагалось (как и в экспедиции И. М. Евреинова и Ф. Ф. Лужина) отвести главную роль геодезистам, во главе которых поставить «морского» поручика или подпоручика. Предложение поставить над ними «командира из капитанов» В. Беринга или К. фон-Верда исходило от Адмиралтейств-коллегий.

Главой экспедиции был назначен капитан 1 ранга Витус Беринг (1681 - 1741 гг.). В России его называли Витезь Беринг, или Иван Иванович Беринг. Принятый в 1703 г. на службу в Балтийский флот подпоручиком (Общий морской список, т. I , стр. 40), он неоднократно выполнял поручения Петра Первого (например, по приемке и транспортировке купленных кораблей), в частности, во время военных кампаний. По-видимому, В. Беринг был лично известен царю с хорошей стороны (Берх, 1833). Назначению В. Беринга в какой-то мере способствовали его связи: его знал вице-адмирал К. Крюйс, с контр-адмиралом Т. Сандерсом он был в родстве, его рекомендовали вице-адмирал П. Сивере, контр-адмирал И. А. Сенявин и Я. Брюс (Weber , 1740, стр. 160; Lauridsen , 1889, стр. 30). Сыграло также роль и то, что до поступления на русскую службу В. Беринг имел опыт далеких плаваний на восток - «в Ост-Индии был и обхождение знает». Г. Миллер передает с его слов, что В. Беринг сам вызвался ехать, когда генерал-адмирал Ф. М. Апраксин обратился к морским офицерам с предложением принять участие в экспедиции (Miiller , 1753, стр. 54). Благодаря своим связям с влиятельными иностранцами, служившими в России, В. Беринг оказался близок и к иностранным посольствам (в частности, к голландскому).

Деятельность В. Беринга во время Первой Камчатской, а впоследствии и во время Второй Камчатской экспедиции характеризует его как исполнительного, умного и мужественного офицера, благожелательного к подчиненным, по отношению к которым он, может быть, был даже слишком мягок и доверчив. Вместе с тем В. Беринг избегал риска и ответственности и не проявлял достаточной решительности в трудные моменты. Не имея широкой научной подготовки и наклонностей исследователя, он не особенно увлекался открытием новых земель и островов и выполнял эти задачи в той мере, в какой это было необходимо, чтобы отчитаться в соблюдении данной ему инструкции.

Этими чертами В. Беринг заслужил, в конце концов, упреки современников и потомков в том, что он не справился с задачами, которые были перед ним поставлены. Но, рассмотрев деятельность В. Беринга, мы увидим, что. если он и не сделал всего, что можно было сделать для осуществления географических открытий, то его настойчивость немало помогла тому, что подготовка Камчатских экспедиций к плаванию была доведена до конца.

Однако действия В. Беринга в экспедициях, по-видимому, не дают полного представления о его личности. К такому выводу заставляет прийти установленный М. И. Беловым (1956, стр. 252) факт передачи В. Берингом в 1733 г. голландскому послу копии карты Первой Камчатской экспедиции с условием пользоваться ею «осторожно».

Помощниками В. Беринга были назначены лейтенанты датчанин Мартын Шпанберг и Алексей Иванович Чириков.

М. Шпанберг, по определению А. П. Соколова (1851в, стр. 215), был человек без образования, грубый и «жестокий до варварства, жадный к приобретениям, однакож хороший практический моряк, горячий и деятельный»; некоторые сибиряки видели в нем «генерала», другие «беглого каторжника».

Особенно проявились отрицательные черты его характера во Вторую Камчатскую экспедицию; сохранившиеся в архивах документы этой экспедиции содержат большую переписку о его самодурстве и лихоимстве. «Чести великой любитель, - писал о нем в 1742 г. А. И. Чириков,- ежели б ему возможно было, то б он всех здесь под свою команду забрал» (Дивин, 1953, стр. 251).

Второй помощник В. Беринга - лейтенант А. И. Чириков (1703- 1748 гг.) был выдающимся человеком. Его большие способности проявились уже во время обучения в Морском корпусе и Морской академии. Затем он был назначен Адмиралтейств-коллегией преподавателем в этой Академии. При назначении в Первую Камчатскую экспедицию А. И. Чириков не в очередь был произведен в лейтенанты (МРФ, 1867, стр. 698).

В Камчатских экспедициях положительные черты и способности А. И. Чирикова выявились еще ярче. Во время затянувшейся подготовки Второй Камчатской экспедиции он был одним из участников, не дававших повода к кляузным делам. В плаваниях А. И. Чириков проявил блестящие качества моряка. Этот молодой русский офицер, благодаря своему природному уму и широкому географическому кругозору, понимал огромное научное и государственное значение Камчатских экспедиций и по их окончании представил проекты освоения и укрепления далеких сибирских окраин.

Первая Камчатская экспедиция была очень сложным мероприятием, при осуществлении ее, несмотря на содействие правительства, в условиях того времени встречалось множество трудностей.

К сожалению, некоторые наиболее важные документы экспедиции (судовой журнал, рапорт В. Беринга от 10 февраля 1730 г.) известны лишь в выдержках, что послужило, как мы увидим далее, причиной недоразумений, которые и в настоящее время разрешены не полностью.

Инструкцию Петра Первого В. Беринг получил до 3 февраля 1725 г. (Экспедиция Беринга, стр. 373). Вероятно, около этого времени ему была вручена и инструкция Ф. М. Апраксина, содержавшая перечисление всего, что было сделано для экспедиции. Но уже 24 января, до получения В. Берингом инструкций, из Петербурга выехал отряд, состоявший из 25 человек команды и обоза, возглавлявшийся А. И. Чириковым и гардемарином П. А. Чаплиным (Экспедиция Беринга, стр. 59). Выехавший из Петербурга вскоре после получения инструкции В. Беринг вместе с Шпанбергом, пятью человеками команды и остальным обозом, догнал отряд в Вологде 14 февраля.

Экспедиции предстояло преодолеть путь до Охотска, составлявший около 9 тыс. км (там же, стр. 67-68). Через Вологду, Великий Устюг и Верхотурье продвигались на лошадях. Дождавшись весны в Тобольске, 14 мая 1725 г. отправились дальше на судах: спустившись до Оби, по ее правому притоку Кети поднялись до Маковского острога, откуда прошли волоком (123 км) до Енисейска. От Енисейска продвигались вверх по рекам Енисею, Верхней Тунгуске (Ангаре) и ее правому притоку Илиму, пока не наступили морозы. Застигнутые морозами, остановились недалеко от Илимска. Зиму 1725/26 г. провели в Илимске. Выйдя весной 1726 г. из Илимска, пошли волоком до р. Муки; по рекам Муке и Куте дошли до Усть-Кутского острога на р. Лене. Затем на судах, построенных зимой под руководством М. Шпанберга в Усть-Кутском остроге, спустились до Якутска, куда прибыли двумя отрядами 1 и 16 июня 1726 г. (Бахтин, 1890). Отсюда В. Беринг и его спутники направились в Охотск.

По этому пути двигались через Сибирь торговые караваны, военные экспедиции и почта, но он был далеко не благоустроен. За время плавания по рекам Оби и Кети от г. Сургута до Маковского острога, которое продолжалось с 30 мая по 19 июля 1725 г., на протяжении 1800 км были только три встречи с торговыми и другими судами (там же, стр. 74-75). На участке от г. Нарыма до Маковского острога, протяжением 1108 км проехали лишь один острог, один монастырь и семь русских деревень. В пути встречались пороги и шиверы (мелкие места с каменистым дном), приходилось перегружаться с более крупных судов на небольшие.

Особенно трудно было преодолеть участок протяжением свыше 1000 км между Якутском и Охотском, где приходилось продвигаться по совершенно диким районам, пересеченным горами и изобиловавшим болотами. Здесь лишь изредка встречались кочевья тунгусов и якутов.

Водный путь через эту территорию был известен еще со времени похода И. Ю. Москвитина в 1639 г. Он проходил вниз по Лене, затем по Алдану, Мае и Юдоме до места, называвшегося Юдомским Крестом, где р. Юдома наиболее близко подходит к небольшой речке Ураку, впадающей в Охотское море в 20 км от устья р. Охоты, где стоит Охотск. От устья Урака до Охотска суда тянули бечевой вдоль морского берега.

По рекам отправляли громоздкие грузы. Остальные (главным образом продовольствие) перевозили на лошадях. Из-за бездорожья прибегали к вьючным перевозкам, используя кожаные переметные сумы. На лошадь навьючивалось до 80 кг груза. Зимой же, когда лошади из-за глубоких снегов и отсутствия фуража выбивались из сил, их сменяли люди, перевозившие груз в 80-100 кг на нартах. Уже из Петербурга экспедиция взяла с собой довольно большой груз, занимавший 33 подводы (Полонский, 1850а, стр. 539). Этот груз состоял из пушек, ядер, парусов, якорей, канатов, инструментов и разного оборудования, которое нельзя было достать на местах. В пути обоз все возрастал. Для перевозки грузов волоком из Маковского острога в Енисейск мичман П. А. Чаплин заказал 160 лошадей. Из Якутска же только одного продовольствия везли 6 тыс. пудов (Экспедиция Беринга, стр. 204).

Большие трудности возникали с получением на местах продовольствия, которое должно было поступать из Иркутска и Илимска, материалов для постройки судов, а также с добыванием лошадей, выделением рабочей силы, устройством дорог и др. Всем этим, по распоряжению правительства, должна была заниматься местная власть, представители которой большей частью плохо выполняли свои обязанности.

Ответственные задания были возложены на Якутскую воеводскую канцелярию. Она была обязана предоставить рабочую силу - около 250 человек для сплава судов, более 650 лошадей с проводниками из якутов для перевозки грузов вьюками, кожаные сумы и сбрую для лошадей. Якутская канцелярия должна была также обеспечить расчистку дороги от Якутска до Охотска и заготовку фуража.

Но эти задания были выполнены лишь частично, да и то с запозданием. Экспедиция была поставлена перед выбором: зимовать в Якутске пли выступить с запозданием, рискуя, что придется зимовать в безлюдной местности.

В. Беринг знал от участников похода И. М. Евреинова и Ф. Ф. Лужина - от самого Ф. Ф. Лужина, морехода К. Мошкова и солдат Выродова и Арапова, входивших в состав Первой Камчатской экспедиции, об условиях предстоявшего пути (ЦГА ВМФ, ф. 216, д. 87, л. 52-54 и 91-94). Тем не менее он решил не зимовать в Якутске. Можно предполагать, что он не представлял всех трудностей борьбы с суровой природой Сибири. Годом ранее, узнав о плаваниях, которые совершались когда-то вдоль берегов Сибири от устья Колымы к устью Анадыря, он, находясь в Енисейске, с такой же легкостью предложил Адмиралтейств-коллегий изменить маршрут экспедиции и двигаться из устья Колымы к устью Анадыря, тогда как морской путь у берегов Азиатского материка к востоку от Колымы был исключительно труден и остался непройденным и во время Второй Камчатской экспедиции.

Тяжелые грузы были отправлены из Якутска на 13 судах под командой М. Шпанберга только 7 июля. Суда сопровождало 204 человека. Отправка остального груза на лошадях продолжалась до середины августа. Сам В. Беринг выехал из Якутска только 16 августа (Бахтин, 1890, стр. 19-20).

Поход был очень тяжелый. Суда, которыми командовал М. Шпанберг, дошли только до р. Горбеи (близ устья р. Юдомы, в 450 км от Юдомского Креста), так как река замерзла. 4 ноября М. Шпанберг приказал везти дальше грузы на 100 нартах людьми. Но до Юдомского Креста дошло только 40 нарт, остальные застряли в разных пунктах. В. Беринг выслал помощь из Охотска. Это были легкоодетые и полуголодные люди с собаками. Грузы, довезенные до Юдомского Креста, были в начале января 1727 г. доставлены в Охотск (там же, стр. 29). По дороге «ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятныя и всякие сырыя кожи, платья и обувь кожаныя» (Экспедиция Беринга, стр. 61-62). Прочие грузы М. Шпанберга, разбросанные на пути на протяжении 450 верст, переправлялись уже в мае людьми, посланными из Охотска.

Не легче был и переезд на лошадях. Как писал В. Беринг в рапорте от 28 октября 1726 г., из посланных 663 лошадей в Охотск прибыли к 25 октября только 396, остальные частью были потеряны в пути, частью замерзли. Провиант везли на нартах, которые тащили собаки и люди. Многие из команды разбежались. Некоторые, не выдержав трудности пути, погибли, в числе их был и геодезист Ф. Ф. Лужин (Бахтин, 1890, стр. 26 и 34).

Оставшийся в Якутске А. И. Чириков выступил в поход по рекам 2 мая 1727 г. и 3 июля прибыл в Охотск, доставив 2,3 тыс. пудов муки (Экспедиция Беринга, стр. 62).

В Охотском остроге, который в то время состоял примерно из 10 дворов, приходилось сооружать новые избы и амбары, строить и снаряжать суда к походу. Люди носили на себе камни для печей за 10 верст и глину за 5 верст, сплавляли или волокли на себе бревна, дрова, заготавливали продовольствие (рыбу, птицу и т. д.). Впоследствии с такими же трудностями пришлось встретиться и на Камчатке.

К 8 июня было спущено на воду небольшое судно, названное «Фортуна». После плавания на нем М. Шпанберга с такелажем и военным снаряжением на Камчатку, экспедиция 22 августа 1727 г. выступила из Охотска (Бахтин, 1890). «Фортуной» командовал В. Беринг, а А. И. Чириков вел отремонтированную «лодию», на которой в 1716 -1717 гг. плавал К. Соколов. 4 сентября суда пришли в устье р. Большой и остановились в Большерецке.

Экспедиции предстояло плыть в расположенный на восточном берегу Камчатки Нижне-Камчатск, где должен был строиться корабль для похода па север. В. Беринг не решился отправиться туда морским путем, так как в то время были распространены преувеличенные представления об опасности прохода между мысом Лопаткой и первым Курильским островом (Полонский, 1850а, стр. 545). Было решено пересечь полуостров на собаках, что отдалило срок начала плавания к северу в 1728 г., так как исключило возможность закладки судна осенью 1727 г. Как мы увидим далее, сокращение продолжительности плавания к северу значительно снизило результаты экспедиции.

Пересечь полуостров по рекам (Большой, ее притоку Быстрой и по Камчатке) до ледостава не удалось. М. Шпанберг, отправленный

19 сентября с имуществом па 30 судах, был застигнут морозами и выгрузился (там же, стр. 546).

Дальнейшая перевозка началась в январе 1728 г. Как сообщает В. Беринг, выехавший из Большерецка 14 января, ехали «совсем по тамошному обычаю на сабаках, а каждой вечер в пути для ночи выгребали себе станы: из снегу, а сверху покрывали, понеже великия живут метелицы, которыя по тамошному называются пурги, и ежели застанет метелица на чистом месте, а стану себе зделать не успеют, то заносит людей снегом, от чего и умирают» (Экспедиция Беринга, стр. 63).

К участию в перевозках было привлечено много камчадалов с собаками и санями. Эта повинность оказалась для них очень тяжелой, так как отвлекала от охоты за морским зверем - главным источником их благосостояния, вызывала потери большого количества собак.

В Нижне-Камчатск В. Беринг прибыл 11 марта 1728 г. Заложенный 4 апреля бот «Св. Гавриил» (длина 18,3 м, ширина 16,1 м, осадка 2,3 м) был 9 июня спущен на воду, и 14 июля экспедиция отправилась в плавание из устья р. Камчатки (Бахтин, 1890, стр. 49 и 51). Экипаж «Св. Гавриила» состоял из 44 человек, включая капитана В. Беринга, лейтенанта A. И. Чирикова и М. Шпанберга, мичмана П. А. Чаплина и морехода К. Мошкова.

В. Берингу и другим офицерам экспедиции, конечно, были известны представления о северо-востоке Сибири, как сложившиеся в географической науке, так и распространенные среди сибиряков. Мы упоминали, что B. Беринг, когда он был в Сибири, получил известия о существовании прохода из Северного Ледовитого океана в Тихий. Офицеры экспедиции знали и о земле «против Чукотского носу», как это следует из записки A. И. Чирикова, представленной В. Берингу 13 августа 1728 г., в которой А. И. Чириков ссылается на «скаску от чукчей через Петра Татаринова».

Можно предположить, что проезжая через Тобольск, Якутск и другие-города, В. Беринг и А. И. Чириков знакомились с имевшимися в то время в Сибири чертежами северных и восточных берегов Азиатского материка (чертеж И. Львова, чертежи Камчатки из «Служебной чертежной книги» C. У. Ремезова и др.), которые давали довольно верное общее представление об этих местах.

В распоряжении членов экспедиции были также и западноевропейские «новые азийские карты» (Полонский, 1850а, стр. 549). Список их до нас не дошел и вероятно, среди них была и карта И. Романа, отосланная B. Берингом 8 мая 1726 г. чрезвычайному посланнику и главе комиссии по переговорам с Китаем Савве Владиславичу-Рагузинскому. При встрече с В. Берингом в марте 1726 г. в г. Илимске (Бахтин, 1890, стр. 80) С. Рагузинский попросил прислать ему карту территории от Камчатки до Амура с береговой линией и островами. Г. Каан (Cahen , 1911, стр. 172) высказывает предположение, что это была карта И. Романа 1725 г. Отражая влияние сибирских источников, она давала сравнительно с другими западноевропейскими картами того времени наиболее правдоподобное изображение северо-востока Азии (рис. 5). До этой карты И. Роман выпустил несколько других карт, на которых северо-восточная часть Азии была показана совершенно неверно.

Могла ли попасть в 1726 г. В. Берингу, выехавшему из Петербурга в начале февраля 1725 г., карта И. Романа, изданная в 1725 г.? К сожалению, мы не располагаем данными для суждения по этому вопросу.

Косвенным доказательством того, что В. Беринг передал С. Рагузинскому карту И. Гомана 1725 г., может служить карта геодезиста Михаила: Зиновьева, работавшего с С. Рагузинским по определению русско-китайской границы. Он составил свою карту, вероятно, в конце 1726 или: в начале 1727 г. «с описи геодезиста Петра Скобельцына с товарыщи и с печатных ланкарт и с разных чертежей» (Cahen , 1911, стр. 160). Изображение на ней северо-восточной части Азии - «Шелагского мыса» Чукотского п-ова, а также Камчатки очень похоже на изображение на карте И. Гомана 1725 г.

Характерно, что на карте М. Зиновьева, так же как и на карте И. Гомана, у северо-восточного берега Азии к востоку от «Шелагского мыса» показан небольшой остров, с надписью, что там живут чукчи (рис. 6).

Можно, конечно, предположить также, что обе карты были составлены с использованием какого-то одного сибирского прототипа, оставшегося пока неизвестным. Возможно, наряду с упомянутым выше первым сообщением И. Козыревского о походе 1713 г. и другими данными, он послужил одним из источников для карты И Гомана 1725 г. Вместе с тем, если бы этот сибирский прототип карт И. Гомана и М. Зиновьева существовал, то он, вероятно, был бы известен В. Берингу.

Изображенный на картах М. Зиновьева и И. Гомана мыс к западу or Чукотского п-ова, выдававшийся довольно далеко к северу, являлся, вероятно, отголоском «необходимых носов» русских чертежей и предупреждал экспедицию о трудностям плавания в этих местах. С этой карты или с каких-либо сибирских чертежей этот «нос» потом перешел на многие карты: он показан на карте П. А. Чаплина 1729 г., представленной В. Берингом по возвращении из экспедиции, на генеральных картах И. К. Кирилова 1734 г. и Академии наук 1745 г., на карте Морской академии 1746 г. и на карте Г. Миллера 1754-1758 гг.

Все чертежи и карты, бывшие в распоряжении экспедиции, не давали конкретного представления о пути, который ей предстоял. Если при продвижении к северу офицеры судна «Св. Гавриил» и обращались, к ним, то все же каждый отрезок пути нужно было изучать заново. Ориентировку затрудняли почти постоянные туманы, облачность и частые дожди.

Насколько трудно было даже таким опытным морякам, как В. Беринг, А. И. Чириков и К. Мошков, правильно ориентироваться в обстановке, видно из того, что, проходя 19 июля мимо Карагинского о-ва, они непоняли, что это остров. По В. Н. Берху (18236, стр. 33), в судовом журнале сказано: «Холм на берегу, от которого будто разделение земли». Также не заметили они 31 июля - 1 августа устья р. Анадырь, хотя и искали его.

Весь путь экспедиции к северу проходил вдоль берегов, на недалеком от них расстоянии; в частности, был обойден весь Анадырский залив. Путь от устья Камчатки до 67° 18" с. ш., откуда судно повернуло 15 августа (по гражданскому счету) обратно, был совершен в 34 дня, в течение которых «Св. Гавриил» прошел 2377 верст. Следуя обратно, моряки, торопясь уйти от осенней непогоды, сильно спрямляли свой путь, держась дальше от берегов. В Анадырский залив они совсем не заходили. Пользуясь благоприятным ветром, они 2 сентября подошли к устью р. Камчатки, закончив, таким образом, плавание в 19 дней (Экспедиция Беринга, стр. 65).

Впервые путь, пройденный «Св. Гавриилом» в 1728 г., был показан на карте А. И. Нагаева 1767 г. Позже В. Н. Берх (18236) составил

карту, отражавшую плавание не только 1728 г. (довольно сходно с картой А. И. Нагаева), но и 1729 г. (рис. 7). На обеих картах маршрут судна в 1728 г. показал неточно: судно не заходит в залив Креста, который остается к западу и назван губой Ночен; путь «Св. Гавриила» проходит довольно далеко от о-ва Св. Лаврентия, к которому экспедиция, судя по «Краткой реляции о Сибирской экспедиции» В. Беринга, подходила.

Ф. П. Литке, плававший в 1828 г. на военном шлюпе «Сенявин» у берегов Тихого океана к северу от Камчатки, восстановил по журналу «Св. Гавриила» трассу этого корабля. Согласно его данным, 1 августа мореплаватели находились уже у залива Креста, где, то входя в залив до 65° 39", то выходя из него, они пробыли до 4 августа. От залива Креста до Чукотского мыса прошли в 7 дней, причем 6 августа заходили в небольшую губу, названную бухтой Преображения. Посланный на берег П. А. Чаплин нашел пресную воду, а также видел место, «где иноземцы имели жилье свое сего года и по горам видели много протоптано дорог» (Бахтин, 1890, стр. 56). Наполнив 22 бочки водой, корабль отправился дальше, а 8 августа у 64°30" с. ш. экспедиция встретилась с чукчами, подплывшими к ним с берега на лодке. Встреча произошла, как полагает Ф. П. Литке (1835, стр. 235), у мыса Яккун или у мыса Чиньг-Ан (очевидно, около мыса Зеленого - 64°35" с. ш. и 174°15" з. д.). 9-11 августа обходили берег, «которого простертие к О кончалось» (Полонский, 1850, стр. 550). Подходили близко к о-ву Св. Лаврентия. В эти дни, очевидно, обогнули Чукотский мыс и мыс Чаплина, не заметив бухты Ткачен, которая разделяет эти мысы.

Современное название «Чукотский мыс» встречается уже в документах экспедиции («Чукоцкий угол»), хотя оно возникло, может быть, не во время самого плавания, так как, по словам В. Н. Берха (18236, стр. 49), в журнале такое название не применялось. Ф. П. Литке утверждал, что, если В. Беринг «действительно называл какой-либо мыс по сему обстоятельству (встреча с чукчами.- В. Г.) Чукоцким, то это должен быть мыс Яккун или Чиньг-Ан». Это едва ли правильно.

На карте, представленной В. Берингом вместе с отчетом об экспедиции, показан «Чукотский угол» - так обозначен мыс, выступающий к югу у восточного края северного берега Анадырского залива; это же наименование приведено и в названии карты («от Тобольска до Чукотского угла», Багров, 1914, стр. 19). Кроме того, «Чукоцкой угол» упомянут в приложенном к отчету «Каталоге городам и знатным местам сибирским...» (Экспедиция Беринга, стр. 66). В. Беринг считал его крайним пределом берега, вдоль которого он следовал на восток, обходя Анадырский залив. В его отчете сказано: «а к Чукоцкому или к восточному углу земли никакой не подошло» (там же, стр. 64). Таким образом, вероятно, под «Чукоцким углом» понимался мыс, называемый на современных картах Чукотским, который, может быть, В. Беринг объединял с мысом Чаплина.

Представления участников экспедиции о географическом положении их корабля становятся понятными из их разговора с чукчами, встреченными 8 августа.

Этот разговор записан в документе, подписанном В. Берингом, М. Шпанбергом и А. И. Чириковым.

8-го августа 1728 г. Прибыли к нам от земли в коженой лотке 8 человек, с которыми бывшие при нас толмачи... говорили с ними каряцким языком по приказу нашему, а о чем о том явствуют пункты.

Вопросы

1. Какого звания люди?

2. Где река Анадар и далеко ль отсюда?

3. Знаете ли реку Колыму?

4. Есть у вас лес и пали с земли в море какие реки большие и куда ваша земля пошла и далеко ли?

5. От земли вашей не протянулся ли какой нос в море?

6. Нет ли в море каких островов или земли?

Ответы

Чюкчи.

Реку Анадар прошли и далеко назади. Как до вы так зашли сюда далеко? Прежде сего сюда никаких судов не бывало. Реку Колыму не знаем, только слыхали мы от аленных чюкчей, что ходят оне землею на реку и сказывают, что на той роке живут русские люди, а оная река Колыма ли или другая, про то не знаем.

Лесу у нас нет никакого и по всей нашей земле рек больших в море не пало; а есть которые и пали, то малые, а земля наша почти отсюда поворотила налево и пошла далеко, а живут по ней все наши чукчи. Нос никакой в море от земли нашей не протянулся, вся наша ровная земля. Есть остров недалеко от земли и ежеле б не туманна, то б можно видеть, а на том острову есть люди, а больше земли только вся наша Чюкоцкая земля» (ЦГА ВМФ, ф. 216, д. 87, л. 227 и об.).

Как видим, чукчи говорили о повороте влево от мыса Чаплина и не знали, что после этого берег опять тянется далеко к северо-востоку; острова Итыгран и Аракамчечен, расположенные недалеко на пути «влево» (к западу), были им неизвестны, не говоря уже об островах Диомида. Не слыхали они и о р. Колыме. Другими словами, их показания относились к ближайшему району, и из их слов, конечно, нельзя было сделать вывода о разделении Америки и Азии. Но В. Беринг не мог отнестись критически к их словам, так как, обогнув 11-12 августа мыс Чаплина, он потерял из-за плохой погоды берега (Берх, 18236, стр. 53) и, не видя их, двигался к северу, считая со слов чукчей, что обошел крайний восточный выступ Азиатского материка.

Впоследствии, как показывает составленная П. А. Чаплиным итоговая карта экспедиции, на которой берег от «Чукоцкого угла» протягивается к северо-востоку, участники экспедиции изменили свое мнение о крайнем восточном положении этого «угла».

О плавании после полудня 12 августа опубликованы очень скудные сведения. Из них видно лишь, что 13-14 августа мореплаватели заметили позади себя «высокую землю», а несколько позже - высокие горы, «кои чаем быть на большой земле» (там же). В этот день они достигли широты 66° 41", т. е. вышли в Северный Ледовитый океан, не заметив того. 14 августа плыли, не видя берегов, а 15 августа (по гражданскому счету) в 3 часа дня, достигнув 67°18"48" с. ш., решили вернуться. В журнале П. А. Чаплина сказано об этом кратко: «В 3 часа господин капитан объявил, что надлежит ему против указу во исполнение возвратиться и, поворотив бот, приказал держать на St О» (Бахтин, 1890, приложение).

Прежде чем принять решение об обратном плавании, В. Беринг 13 августа, когда корабль находился у 65° (или 65° 30" с. ш.), и земли не было видно, советовался об этом с А. И. Чириковым и М. Шпанбергом и потребовал, чтобы они изложили свое мнение в письменном виде. Как говорит А. И. Чириков в составленной в связи с этим записке от того же числа, В. Беринг «объявил признавание свое о земле Чюкоцкого носу (по скаскам чюкоцких жителей и по простертию земли от помянутого носа меж N и NW также и потому, что мы ныне обретаемся в ширине 65° северной), показанного носа земля та, о которой мнение было, что сходится с Америкою, разделяется морем и чтоб нам письменно свое мнение предложить вперед в настоящей экспедиции как поступать» (ЦГА ВМФ ф. 216, д. 87, л. 227 об. и 228).

Таким образом, В. Беринг был уверен, что он уже дал ответ на второй пункт инструкции Петра Первого (так как доплыл до того места, откуда стало ясно, что Америка не сходится с Азией). В. Беринг мог думать также, что отпадает и третий пункт инструкции («доехать до какого города европских владений»), так как Америка не «сошлась» с Азией и неизвестно, на каком расстоянии располагается.

Ответы на вопрос В. Беринга, плыть ли им дальше или вернуться, ярко рисуют представление офицеров о положении бота и интересны для характеристики самих офицеров.

М. Шпанберг, как можно понять из его ответа, составленного 14 августа, считал положение корабля неясным. Он думал о том, как выйти из создавшегося опасного положения. Этот моряк, весьма решительный на суше, был мало склонен к риску на море, что мы увидим и при изложении дальнейшей истории его плаваний. Его мнение в переводе В. Беринга, сделанном, как говорит А. С. Полонский (1850а, стр. 551), не слишком грамотно, гласило следующее: «Понеже мы пришли в вышеписанную ширину и на Чукоцкой земле нет гавани, дров или течения (реки? - В. Г.), где мы можем охранить себя в такое зимнее время, какое случица в здешней параллеля; также и люди немирные и не сосведомились, сколько мы до сех мест обсервовали и кой ретерат (укрытие.- В. Г-), не ведаем, кажетца (или разсуждаю), когда мы еще пройдем нашего пути до 16 дня нынешнего месяца к северу, ежели невозможно дойтить до 66°, мы тогда в божье имя возвратимся во время искать гавани и охранения в р. Камчатке, откуда мы вышли, для охранения судна и людей» (ЦГА ВМФ, ф. 216, д. 87, л. 228).

А. И. Чириков придерживался другого мнения. Он с полной ясностью говорил, что предположение В. Беринга о разделении Азии с Америкой можно проверить, лишь обследовав северный берег Азии по направлению к западу до места, которое уже известно, т. е. до р. Колымы. «Понеже известия не имеем, до которого градуса ширины из Северного моря подле восточного берега Азии от знаемых народов европейским жителем бывали, и по оному не можем достоверно знать о разделении морем Азии с Америкой, ежели не дойдем до устья р. Колымы или до льдов, понеже известно, что в Северном море всегда ходят льды; того ради надлежит нам непременно по силе данному вашему благородию... указу подле земли иттить (ежели не воспрепятствуют льды или не отведет берег на запад к устью р. Колымы) до мест, показанных в означенном указе». В случае отсутствия успеха до 25 августа или при появлении противных ветров следовало искать места для зимовки. «Наипаче против Чюкоцкого носу на Земле, на которой по полученной скаске от чюкоч через Петра Татаринова, имеется лес» (там же, л. 227 об.).

Мнение М. Шпанберга более отвечало намерениям В. Беринга, и он наложил резолюцию: «Ежели больше ныне будем мешкать в северных краях, опасно, чтоб в такие темные ночи и в туман не притить к такому берегу, от которого не можно будет для противных ветров отойтить; v рассуждаю о обстоятельстве судна понеже шверец и лейваглен изламан, также трудно нам искать в здешних краях таких мест, где зимовать, понеже иной земли кроме Чюкоцкой (неизвестно), на которой народ немирной и лесу нет. А по моему мнению лутче возвратитца назад и искать гавани на Камчатке к презимованию» (там же, л. 228).

Приблизительно те же соображения В. Беринг изложил в «Краткой: реляции...» (Экспедиция Беринга, стр. 64).

Трудно упрекнуть В. Беринга за это решение, продиктованное сознанием ответственности за вверенную ему экспедицию. Но нельзя также не пожалеть, что ни слова А. И. Чирикова о земле против Чукотского мыса, ни горы, увиденные с корабля 13 августа (вероятно, северный берег Азиатского материка), ни острова Диомида, открытые на обратном пути, не заставили В. Беринга подумать о том, что командир столь ответственной экспедиции, достигшей с огромным трудом этих далеких пределов, не должен забывать и о другой обязанности - об изыскании всех возможных способов для открытия новых территорий. Затратив несколько дней на плавание к западу вдоль северных берегов Азии, куда предлагал: плыть А. И. Чириков, или к востоку от одного из островов Диомида, экспедиция могла бы убедиться в отсутствии «Шелагского мыса», так долго фигурировавшего на картах, или обнаружить Американский материк.

Какого же конечного пункта достигла экспедиция в 1728 г.?

Неполнота и неясность описания пути судна «Св. Гавриил» в последние дни плавания к северу явились причиной возникновения в XVIIT и XIX вв. неправильных представлений о пределе плавания. Недоразумение возникло вследствие неправильного изложения этого вопроса первым же историком путешествия - Г. Миллером (1758, стр. 392), который, по его словам, взял свое «известие» из рапорта капитана Беринга. Очевидно, этот рапорт не был «Краткой реляцией о Сибирской экспедиции», а журнала П. А. Чаплина Г. Миллер, по-видимому, не знал.

Не упоминая о мысе, обойденном экспедицией 9-10 августа, Г. Миллер пишет, что «августа 15 дня пришли они под 67 градус 18 минут высоты полюса к носу, за коим берег, как помянутые чукчи (приплывавшие S августа.- В. Г.) показали, простирался к западу». Здесь, по словам Г. Миллера, В. Беринг пришел к заключению, что «он достиг самого краю-Азии к северо-востоку», но «обстоятельство оное... было без основания; ибо после того уведомленость, что сей мыс, от которого он поворотился есть тот, что жители Анадырского острогу по находящейся на нем каменной горе, вид сердца имеющей, Сердце-Камень называют; за ним берег моря поворачивается к западу, но сим поворотом составляет только большую губу, в средине которой по вышепоказанному объявлению казака Попова, обретается камень Матколь, а оттуда берег простирается опять к северу и северо-востоку до 70 градусов высоты полюса и больше, где лежит настоящей Чукотской нос, наподобие большого полуострова, и там только можно бы было сказать с основанием, что обе части света между собою не соединяются» (там же, стр. 393-394).

Мыс «Сердце-Камень» и «Чукотский нос» нанесены Г. Миллером на карту 1754-1758 гг. 30 На ней от мыса «Сердце-Камень», показанного на месте мыса Дежнева, берег идет за 70° с. ш., образуя большой залив и. мыс, на конце которого в кругу, ограниченном пунктирной линией, есть надпись «страна чукчей, которая неизвестно, до какого места простирается». Судя по приведенному выше тексту Г. Миллера, это выражение, конечно, не было свидетельством «необходимости», о которой говорится на старых чертежах, а лишь констатацией действительного состояния знаний о мысе, лежащем у «170 градусов высоты полюса и больше».

Таким образом, Г. Миллер переместил к северу место, где берег поворачивал, по словам чукчей, в западную сторону, сделал его конечным пунктом плавания и поместил здесь мыс «Сердце-Камень».

В западноевропейской литературе существовали представления о том, что В. Беринг, пройдя мыс Дежнева, плыл к западу вдоль берегов Азии. О такой концепции говорит карта в конической проекции И. Газиуса 1743 г. (« Imperii Russici et Tartamae universae tabula novissima ), на которой северо-восток Азии изображен по карте П. А. Чаплина. На этой карте на северном берегу Азии недалеко от Берингова пролива, примерно на широте 67°, имеется надпись: « Terminus litorum a navarcho Beerings recognitorum » (предел, до которого мореплаватель Беринг обследовал берега, рис. 8). Вероятно, та же мысль менее ясно выражена и на копии карты П. А. Чаплина, 1729 г., опубликованной Ж. дю-Гальдом в Париже в 1735 г., на которой горы, тянущиеся вдоль северного берега Азии от мыса Дежнева, расположенного примерно на широте 66° 40", резко обрываются несколько выше 67° с. ш., т. е. у предела, достигнутого «Св. Гавриилом». Это как бы свидетельствовало о том, что берег был обследован до этого места. Англичанин Кемпбел, приложивший к своему описанию плавания В. Беринга в 1728 г. карту, опубликованную Ж. дю-Гальдом, прямо говорит о том, что В. Беринг двигался к западу и, убедившись J 5 августа в бесполезности продолжать путь, вернулся обратно (Harris , 1764, стр. 1020).

Под влиянием представлений о движении В. Беринга в западном направлении находился и Д. Кук, плакавший в 1778 г. к северу от Берингова пролива. Он был знаком с описаниями Первой Камчатской экспедиции, составленными Г. Миллером и Кемпбелом (Cook a King , 1785, стр. 474).

Двигаясь с северо-запада па юго-восток, Д. Кук видел низкий берег, который (как следует из приложенной им карты) тянулся почти прямо на восток; от этого же мыса берег заметно менял направление на юго-восток и становился гористым (Cook a . King , 1785, стр. 468). Можно предполагать, что эти факты и сопоставление их с рассказом н картой Кемпбела, а также с рассказом Г. Миллера, заставили Д. Кука принять этот мыс за крайний пункт, достигнутый экспедицией, и дать ему название Сердце-Камень, которое сохранилось на географических картах.

Название Сердце-Камень явилось источником еще одной ошибки, начало которой положил Г. Стеллер, считавший, что пределом плавания Первой Камчатской экспедиции был мыс Сердце-Камень в заливе Креста, расположенный, по современным определениям, на 65°36" с. ш. (ныне мыс Линлинней) (Steller , 1774. стр. 1.5). Л. С. Берг (1946а, стр. 110), упустив из виду карту 1754-1758 гг., приписал это мнение и Г. Миллеру.

При решении вопроса о крайнем пункте, достигнутом ботом «Св. Гавриил», возникали и другие недоразумения. Н. Н. Оглоблин (1890, стр. 273-276) утверждал, что В. Беринг не мог быть в проливе между мысом Дежнева и одним из островов Диомида, так как если бы он там был, то должен был бы видеть два острова Диомида и северо-западный берег Америки. По мнению И. Н. Оглоблина, В. Беринг доходил до острова Кинг, расположенного в 70 км к югу от мыса Принца Уэльского. Эта гипотеза полностью исключается точностью определения широты и долготы северо-восточного мыса Чукотского п-ова на карте, представленной В. Берингом.

В. Дол ( Dall , 1890, стр. 155) полагал, что северным пределом плавания «Св. Гавриила» был пункт на 67° 24"с. ш. и 166° 45" з. д., недалеко от американских берегов, севернее мыса Принца Уэльского.

В настоящее время этот спорный вопрос позволяют разрешить опубликованные документы. В них можно найти не только широту (67° 18" 48") места, от которого экспедиция повернула обратно, но и его долготу, которая была определена «и 30° 14" длины от устья р. Камчатки», т. е. около

168° з. д. по Гринвичу (Экспедиция Беринга, стр. 375). Этому приблизительно соответствует предел плавания на картах А. И. Нагаева и В. Н. Берха.

Как известно, 15 августа в 3 часа дня судно повернуло обратно. Шлет быстро, с попутным ветром, и до полудня 16 августа прошли 102,7 мили. Наблюдения, сделанные при более благоприятной погоде над берегами Азиатского материка и островами в проливе, позволили лучше определить географическое положение судна и явились материалом для изображения этих мест на карте П. А. Чаплина 1729 г.

Согласно журналу П. А. Чаплина, 16 августа (по гражданскому счету), в 9 час. утра была замечена земля, «на которой живут чюхчи». В 12 час. мореплаватели увидели землю и слева, о которой в журнале записано: «чаем, что остров». Последний был назван островом «Св. Диомида» и нанесен на карте П. А. Чаплина на широте 66°. Его расположение по отношению к северо-восточной оконечности Азиатского материка - мысу Дежнева - изображено неверно. Мыс Дежнева показан на 67° с. ш., т. е. на 1° северное его истинного положения и почти у крайнего предела, достигнутого «Св. Гавриилом». Остров же «Св. Диомида» оказался не только заметно южнее мыса Дежнева, но также и западнее.

Продолжая путь к югу параллельно восточному берегу Азиатского материка, мореплаватели 20 августа прошли Чукотский мыс и достигли бухты Преображения, где вновь встретились с чукчами. 31 августа на 1 сентября, когда путешественники были уже недалеко от устья р. Камчатки, их стало прижимать сильным ветром к скалистому берегу, от которого они были в расстоянии полумили. Снасти были повреждены. Опасаясь аварии, мореплаватели бросили якорь. Когда ветер несколько стих и экипаж начал выбирать якорь, лопнул канат. Передавая этот эпизод. В. Н. Верх (18236, стр. 66) подчеркивает, что при более сильном ветре они должны были бы погибнуть у этого крутого и скалистого берега. Это событие показывает, что снасти были ненадежны, и осторожность В. Беринга, не соглашавшегося на зимовку около Берингова пролива, имела основания.

В устье р. Камчатки бот пришел, как уже упоминалось, 2 сентября л стал на зимовку у Нижне-Камчатского острога.

Находясь на Камчатке, В. Беринг слышал от жителей, что в ясные дни к востоку видна земля (вероятно, о-в Беринга). В связи с этим 5 июня 1729 г., починив бот, экспедиция пошла в море к востоку. Они прошли «близ 200 верст, но токмо земли никакой не видали (Бахтин, 1890, стр. 95). По карте В. Н. Берха, 8-9 июня судно было очень близко от о-ва Беринга. Однако видеть его они не могли, мешал туман. 9 июня повернули к Камчатке. От широты Кроноцкого мыса экспедиция направилась к югу и спустилась к 16 июня до 51° 59" с. ш. Но сильный юго-западный ветер заставил В. Беринга «вопреки желанию» плыть обратно. Вернувшись к Кроноцкому мысу, он пошел вдоль Камчатки до мыса Лопатки, который и обошел. 1 июля П. А. Чаплин записал в журнале: « S угол земли Камчатской от нас на NWtW в 1,5 минуты. И от него песок протязуется в море близ версты» (там же, стр. 66). 3 июля пришли в Большерецк. 29 августа экспедиция прибыла в Якутск. Выступив 3 сентября по Лене, путники 1 октября остановились у д. Пеледуй, застигнутые морозом. Дальнейший путь продолжали на лошадях и 1 марта 1730 г. прибыли в Петербург.

В. Беринг представил отчет об экспедиции с пути в виде рапорта от 10 февраля 1730 г. В апреле он представил «Краткую реляцию о Сибирской экспедиции». К обоим отчетам была приложена карта плавания экспедиции (Экспедиция Беринга, стр. 64; Андреев, 1943а, стр.11).

Распространено мнение, что первые сведения о Первой Камчатской экспедиции появились в печати довольно поздно. Эти представления основаны на недоразумении, так как в «Санктпетербургских ведомостях» за 16 марта 1730 г. (№ 22, стр. 88) было напечатано сообщение о возвращении В. Беринга и об основных итогах работ экспедиции. В этом сообщении говорилось, что на построенных в Охотске и на Камчатке двух судах Беринг «к северо-восточной стране поехал и до 67 градуса 19 минут северной широты доехал, и тогда он изобрел, что тамо подлинно северо-восточной проезд имеется, таким образом, что из Лены, ежели бы в северной стране лед не препятствовал, водяным путем до Камчатки, и такс далее до Япана, Хины и Ост-Индии доехать возможно б было; а к том же он и от тамошних жителей известился, что пред 50 или 60 летами некое судно из Лены к Камчатке прибыло.

В протчем подтверждает он прежнее известие о сей земле, что оная и северной стране с Сибириею соединена, такожде и сверх присланной сюда в 1728 годе карты о своем путешествовании, которая от Тобольска до Охотского распространяется, еще другую весьма подлинную карту о земле Камчатке и се водяном пути начертить, ис которой увидеть можно, что оная земля к югу под 51 градусом северной широты начинается и тако до 67 градуса к северу простирается. О географической длине объявляет он, что оная от западного берега до Тобольского меридиана 85 градусов, а от крайней северо-восточной границы до того же меридиана - 126 градусов счисляется, которое, ежели бы оное к общему меридиану от Канарских островов сократить, с одной стороны 173, а с другой 214 градусов будет». В сообщении ошибочно говорится о плавании на двух судах.

Интересно отметить высказанное с достаточной определенностью мнение, что Северо-восточный проход открыт. Упоминание о судне, прибывшем по Лене к Камчатке, по-видимому, относится к походу С. И. Дежнева и Ф. А. Попова, хотя и не совпадает по времени. Это первое опубликованное в русской печати известие о плавании Дежнева.

Сообщение об экспедиции В. Беринга было опубликовано в том же году и в копенгагенской газете « Nye Tidende ». Судя по содержанию этого сообщения в передаче П. Лауридсена (Lauridsen , 1889, стр. 35), оно было сокращенным изложением заметки из «Санктпетербургских ведомостей». Эти газетные сведения стали достоянием образованного общества Европы. Об этом говорит книга X . Вебера ( Weber , 1740, стр. 157- 158), в которой рассказывается о плавании В. Беринга в выражениях, близких к упомянутым известиям.

Публикация в «Санктпетербургских ведомостях» не могла появиться без ведома правительственных органов. Следовательно, мнение об открытии В. Берингом Северо-восточного прохода было вначале распространено и в официальных кругах.

Представленная В. Берингом карта, надпись на которой указывала, что северный берег Азиатского материка к востоку от Колымы нанесен на основании старых карт и описей, заставила позже Адмиралтейств-коллегию усомниться в открытии пролива между материками (ЦГАДА, ф. Сената, кн. 666, л. 114). К такому заключению пришел и Сенат, и оно было несколько раз повторено в указе от 28 декабря 1732 г. о Второй Камчатской экспедиции (ПСЗ, т. VIII , стр. 1004).

Несмотря на это, Адмиралтейств-коллегия и Сенат оценили заслуги экспедиции, наградив В. Беринга и его спутников. Положительную оценку деятельности В. Беринга следует видеть и в том, что в 1732 г. он был назначен начальником гораздо большей Второй Камчатской экспедиции.

Для нас теперь ясно, что если В. Беринг и не сделал максимум возможного, то все же научные результаты экспедиции имели первостепенное значение.

Очень большую ценность представляли картографические работы экспедиции и дополняющие их таблицы с указанием географических координат пунктов на пути экспедиции и расстояний между ними. В материалах, касающихся Первой Камчатской экспедиции, упоминаются три карты, представленные В. Берингом. О первой из них мы узнаем из протокола Конференции Академии паук от 17 января 1727 г., в котором говорится о рассмотрении И. Делилем «карты о России капитана Беринга» (Гнучева, 19406, стр. 36-37). Вторая карта, составленная П. А. Чаплиным, с изображением пути от Тобольска до Охотска, была послана из Охотска в июне 1727 г. (рис. 9). О ней упоминается в приведенном сообщении в «Санктпетербургских ведомостях». Третья (итоговая) карта

экспедиции была приложена к двум упомянутым отчетам В. Беринга (впрочем, может быть, к этим отчетам были приложены разные карты).

В настоящее время известна копия итоговой карты, составленной в 1729 г. П. А. Чаплиным, который, судя по надписи на карте, пользовался при изображении Сибири более ранними картами геодезистов, в том числе П. Скобельцына, Г. Путилова и П. Чичагова.

Возможно, были составлены и другие итоговые карты, которые пока неизвестны. В «Реэстре географическим атласам, картам, планам и феатрам войны», выпущенном Библиотекой Московского главного архива Министерства иностранных дел в 1877 г. (стр. 52), упоминается карта, представленная в 1732 г. В. Берингом, с указанием мест, через которые он ехал из Тобольска на Камчатку. М. И. Белов (1956, стр. 252) приводит письмо голландского посла Зварта, в котором последний сообщает, что В. Беринг передал ему в 1733 г., как было сказано выше, копию составленной им во время экспедиции русской карты.

Отличались ли эти карты от карты П. А. Чаплина 1729 г. и была ли какая-нибудь из них действительно составлена В. Берингом, сказать трудно. Картами В. Беринга назывались и копии итоговой карты П. А. Чаплина, в надписи на которых сказано, что карта составлена «при команде от флота капитана В. Беринга», без упоминания фамилии П. А. Чаплина. Заслуживает внимания замечание И. Делиля на одной из копий карт Первой Камчатской экспедиции о том, что карты Беринга в действительности составлены П. А. Чаплиным (Bagrow , 1948 -1949, стр. 38).

Л. С. Багров составил сводку известных ему 14 копий итоговой карты Первой Камчатской экспедиции, опубликованных, описанных или, по его предположению, хранящихся в архивах и библиотеках. К сводке приложено шесть репродукций (в том числе карта из книги дю-Гальда, не упомянутая Л. С. Багровым в его сводке). Из названных им копий 10 находятся за границей. В основных чертах они сходны и отличаются лишь качеством исполнения да некоторыми дополнительными специальными сведениями (по этнографии, о размещении лесов). Про французскую копию с изображением лесов, выполненную И. Делилем и хранящуюся в Национальной библиотеке в Париже, Л. С. Багров сообщает, что надписи на ней более подробны и отличаются от надписей на других итоговых картах. Обращает также на себя внимание копия дю-Гальда (рис. 10), дающая представление о плавании экспедиции на запад (см. также карту И. Газиуса, рис. 8).

На карте П. А. Чаплина 1729 г. не только довольно точно очерчены северо-восточные берега Азии, но и правильно указано положение различных мест Сибири, о которых ранее существовали неверные представления.

Русские карты Сибири XVII в. (П. И. Годунова, С. У. Ремезова и др.), в большинстве своем составленные но условному трафарету того времени и лишенные градусной сетки, не могли дать представления об очертаниях страны, так как контуры карты приноравливались к форме листа, на котором она начерченаПоказанный на этих картах поворот северного берега Азиатского материка около Лены к югу ничего не говорил о протяжении материка в восточном направлении (Миддендорф, 1860, стр. 38-39).

На карте А. Виниуса (1678-1683), имеющей градусную сетку, протяжение Азиатского материка показано удачнее, чем на некоторых более поздних картах, но расстояние между устьем Оби и восточным окончанием северного берега Азии все же составляет 95°, вместо 117°. Расположение отдельных частей Сибири относительно друг друга показано неверно, с резким уменьшением восточной части за счет увеличения западной.

Расстояние между устьями Оби и Лены на карте А. Виниуса составляет 65°, а между устьем Лены и восточным окончанием азиатского берега- 30° (действительные расстояния равны соответственно 54 и 63°).

На карте Избранда Идеса, вышедшей в 1704 г., расстояние между устьем Оби и восточным окончанием северного берега Азиатского материка равно всего 57°. О неправильности карты И. М. Евреинова, на которой протяжение Сибири с запада на восток сокращено вдвое, уже говорилось выше. На карте Ф. Страленберга 1730 г. (Багров, 1914) расстояние от устья Оби до восточного края северного берега Азии составляет около 95°, как и на более ранней карте А. Виниуса.

Таким образом, все эти карты давали неправильное представление о географии Сибири, и только точные определения географического положения отдельных пунктов, которые были сделаны Первой Камчатской экспедицией, обеспечили возможность правильно ориентироваться в протяжении Сибири и во взаимоотношениях отдельных ее частей.

Итоговая карта экспедиции подкреплялась таблицей («Каталог городам и знатным местам сибирским, положенным на карту...») с определением координат 28 пунктов, из которых 15 пунктов приходятся на территорию между Тобольском и Охотском, 4 пункта на Камчатку и 9 пунктов на берега Тихого океана. Для иллюстрации степени точности этих определений в табл. 1 дано сопоставление их с современными данными (для перевода долготы от Тобольска, указанной в «Каталоге», в долготу от Гринвича прибавлено 68°15").

Несмотря на встречающиеся погрешности, определения долготы Перовой Камчатской экспедицией, учитывая условия, в которых они производились, можно считать удовлетворительными, что было отмечено еще Д. Куком (Cook a . King , 1785). Для установления долготы экспедиция, в частности, дважды производила наблюдения затмений луны: в Илимске - 10 октября 1725 г. (Бахтин, 1890, стр. 78) и на Камчатке.

Важен был также расчет по пройденному пути.

Карта П. А. Чаплина 1729 г. имела большое этнографическое значение, так как на ней указаны районы размещения различных народностей, населявших

восточную часть Сибири. Значение, которое придавалось этнографическим материалам карты, видно из того, что на обороте экземпляра, хранящегося в Центральном государственном архиве древних актов (Картогр. б-ка МГА МИД, ф. 192, Карты Якутской губ., № 7) и не имеющего названия, помечено: «Карта, означающая кочевье остяков, тунгусов, якутов и прочих народов». На некоторых копиях, попавших за границу, сделаны ценные изображения, верно передающие типы народностей, их одежду, род занятий и предметы обихода (рис. 11).

Новые данные о протяжении Сибири быстро получили признание. И. Делиль использовал их уже в 1727 г., a 10 ноября 1730 г. он докладывал Академии наук, что, основываясь на наблюдениях В. Беринга, следует относить Камчатку гораздо дальше к востоку, чем это показано на картах современных ему географов (Протоколы заседаний..., 1897, стр. 32). И. Делиль, по-видимому, первым использовал карту П. А. Чаплина для своей карты северной части Тихого океана, составленной в 1731 г. при разработке проекта Второй Камчатской экспедиции.

По сообщению Г. Каана (Cahen , 1911, стр. 174), копия карты П. А. Чаплина была переслана И. Делилем известному географу д"Анвилю, который уже в 1732 г. составил « Carte des pays traverses par le captin Bering », представлявшую собой, по его словам, «карту Беринга», приведенную им к небольшому масштабу (d " Anville , 1737 a , стр. 4). Копия карты II . А. Чаплина была напечатана дю-Гальдом (Halde , 1735) вместе с подробным пересказом «Краткой реляции о Сибирской экспедиции» В. Беринга. В 1737 г. д"Анвиль напечатал свою карту в опубликованном им атласе Китая (Anville , 17376).

Карта П. А. Чаплина была использована д"Анвилем также для проверки определений положения устья Амура, сделанного французскими иезуитами, жившими в Китае. Он отметил, что «хотя на прекрасной карте Страленберга между Тобольском и Охотском расстояние составляет 65°, а на карте Великой Татарии Делили (Гильома.- В. Г.) еще меньше, карта Беринга показывает это расстояние равным 74°, что согласуется с данными иезуитов об устье Амура» (d " Anville , 1737 a , стр. 32).

Кролю общедоступных публикаций, за границей, как уже упоминалось, в разных коллекциях хранилось много копий итоговой карты Первой Камчатской экспедиции, получению которых в большой мере содействовали послы иностранных держав.

Широкую известность открытия Первой Камчатской экспедиции приобрели после опубликования «Генеральной карты России» (1734 г.) И. К. Кирилова, также использовавшего карту П. А. Чаплина.

Признавая положительное значение Первой Камчатской экспедиции, М. В. Ломоносов в 1763 г. отметил, что «Беринг не напрасно думал, что он по данной себе инструкции исполнил. Одного жаль, что, идучи обратно, следовал той же дорогою и не отошел далее к востоку, которым ходом, конечно, бы мог приметить берега северо-западной Америки.

Доклады В. Беринга и журналы участников экспедиции содержали также ценные данные о населении страны и ее экономике, способствовавшие появлению правильных представлений о Сибири, хотя, конечно, участники экспедиции не успели близко ознакомиться с жизнью местных народностей.

Источник---

Греков, В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг./ В.И. Греков.- М.: Издательство академии наук СССР, 1960.- 425 с.

Первые команды морских отрядов во главе с Берингом отправились из Санкт-Петербурга в феврале 1733, в октябре 1734 они прибыли в Якутск . В сентябре 1736 в город прибыл академический отряд, и общая численность участников экспедиции со­ставила около 800 человек. Около 3 лет ушло на организацию железоделательного завода и канатной мастерской, изготовление судо­вого такелажа, заготовку продовольствия и снаряже­ния. Столько же времени потребовалось на переброску людей и грузов в Охотск , а также строительство здесь судов.

В сентябре 1740 команда Беринга (1-й тихоокеанский от­ряд) отплыла из Охотска на Камчатку и зазимовала у Авачинской губы в гавани, названный Петропавловской по 2 судам отряда - «Святой Петр» и «Святой Павел», там же основан острог Петропавловск . Лишь спустя 8 лет пос­ле отъезда из Санкт-Петербурга, 4 июня 1741 корабли под командованием Беринга и Чирикова отправились к берегам Америки. На «Святом Петре» с Берингом плыли его помощники лейтенант С.Л. Ваксель и натуралист Г.В. Стеллер , описавшие это путешествие; на «Святом Павле» с Чириковым - профессором астрономии Л. Делиль де ла Кройер. Более неде­ли корабли шли на юго-восток в поисках мифического «Зем­ли Жуана-да-Гама», обозначенной на некоторых картах, затем повернули на северо-восток и 20 июня в густом ту­мане потеряли друг друга. Дальнейшее плавание совер­шали раздельно.

17 июля «Святой Петр» подошел к побережью Северной Аме­рики на 58°14" северной широты (в пределах видимости был хребет Святого Ильи). Из-за невозможности подойти к берегу по погодным условиям судно продвигалось на запад вдоль побережья. 20 июля был открыт о-в Каяк, куда высадилась коман­да для пополнения запасов пресной воды. Стеллер за 10 ч. сумел определить 163 вида местной флоры и фауны, собрать значительную коллекцию растений. Были обнаруже­ны также предметы быта и запасы пищи, это означало, что остров обитаем. Стеллер пришел к выводу, что эк­спедиция действительно достигла Америки. 29 августа бы­ли открыты острова, названные в честь умершего и похороненного здесь матроса И. Шумагина, где произошла первая встреча с алеутами . Отсюда 6 сентября «Святой Петр» пошел на запад вдоль цепи Алеутских островов к Камчатке. Плавание бы­ло тяжелым: усиливающаяся цинга, непрекращающие­ся штормы, нехватка пресной воды и продовольствия. 4 ноября судно подошло к берегу, как полагала команда, Камчатки, но это был остров, названный позже именем Бе­ринга. Из-за штормов, повреждений судна и цинги (ее избежали лишь 10 человек) экипаж высадился на зимовку. Вскоре пакетбот выбросило на мель, он стал окончательно не­пригодным для плавания. Команде пришлось пережить многие трудности и лишения. К середине зимы число умерших от цинги достигло 30 человек. 8 декабря 1741 умер сам Беринг, и командиром стал Ваксель. Обязанности врача испол­нял Стеллер, который не прекращал и научных занятий, в частности, открыл, описал и зарисовал редкое животное из семейства сирен (Стеллерова корова) и большого очко­вого баклана, вскоре полностью истребленных. Только во время зимовки команда выяснила, что находится на острове. Из остатков полуразрушенного «Святого Петра» было построено одномачтовое судно (гукор), на котором оставшимся в живых (46 человек.) удалось под парусом и на веслах 26 августа 1742 достичь Петропавловска .

«Святой Павел», потеряв из виду судно Беринга, от­правился на восток, и в ночь на 16 июля (на 1,5 дня раньше Беринга) команда увидела американскую землю - ост­ров из архипедаг Александра. Пройдя 400 км на северо-за­пад вдоль побережья, Чириков для разведки на один из островов высадил 11 человек, которые не вернулись. Еще 4 человека, посланные через неделю на их поиски, также пропали без вести. Потеря 15 членов команды, вероятно, убитых индейцами, и 2 лодок, без которых нельзя было пополнять запасы пресной воды, вынудила Чирикова принять решение возвратиться на Камчатку. Пройдя немного на северо-запад (в пределах видимости были хребет Святого Ильи и полуостров Кенай), «Святой Павел» взял курс на за­пад. На обратном пути открыты остров Кадьяк и ряд остро­вов Алеутской гряды - Умнак, Адах (здесь встречены алеуты), Агатту и Атту. 10 октября 1741 судно вернулось в Петропавловскую гавань, потеряв от цинги 6 человек, в том числе умер профессор Делиль де ла Кройер. Составленный в декабре 1741 рапорт Чирикова в Адмиралтейств-коллегию стал первым описанием северо-западного побережья Америки. В мае-июне 1742 Чириков совершил на «Святом Павле» еще одно плавание на восток, но из-за плохих погодных условий дошел лишь до острова Атту Алеутской гряды. На обратном пути с судна был виден остров, на котором еще на­ходилась команда «Святого Петра» (остров Беринга). В Пет­ропавловск «Святой Павел» вернулся 1 июля, открыв еще остров Медный из группы Командорских островов (названы в честь Беринга).

В задачу 2-го тихоокеанского отряда капитана М. Шпанберга входило картографирование Курильских островов и установление связей с Японией. Для этого в Охотском порту было построено 2 судна и отремонтировано 3-е. В июне 1738 бригантина «Архангел Михаил» (капитан Шпанберг), дубель-шлюпка «Надежда» (лейтенант В. Вальтон) и бот «Гавриил» (мичман А.Е. Шельтинг) перешли в Большерецк (Камчатка) и оттуда 15 июля направи­лись на юг. Через 4 дня в тумане отстало и поверну­ло назад судно Шельтинга, еще через 5 дней потеряли друг друга 2 других корабля. Шпанберг вдоль Куриль­ской гряды дошел до острова Уруп, обогнул его и, не ре­шившись в одиночку идти к Японии, 18 августа вернулся в Большерецк. Валь тон сумел дойти до острова Хоккайдо, нанес на карту 26 островов Курильской гряды и возвра­тился в порт 24 августа. Во время зимовки было построе­но еще одно судно - шлюп «Большерецк» (командир В. Эрт), и в конце мая 1739 уже 4 корабля отплыли на юг. У берегов Японии в тумане судно Вальтона отста­ло, остальные 16 июня подошли к острову Хонсю и 6 дней следовали вдоль его побережья. Многие японцы побывали на русских судах, где вели оживленную торговлю , но из осторожности Шпанберг не решился высадить моря­ков на берег. На обратном пути суда обогнули с юга Ку­рильские острова, прошли к острову Хоккайдо и вернулись к Камчатке. Команда Вальтона не только проследовала вдоль восточного берега Хонсю гораздо дальше судов Шпанберга (возможно, до островов Идзу), но и высаживалась на берег, где была радушно принята японцами. Третий поход к Японии, предпринятый Шпанбергом в 1742, оказал­ся неудачным: экспедиция смогла дойти лишь до южной оконечности Хоккайдо, откуда повернула назад из-за туманов и начавшейся цинги.

Важнейший результат плаваний 1738-42 - откры­тие пути в Японию и описание всей Курильской гряды, впервые пройденной с восточной стороны. Помимо этого, в Шельтинг на «Надежде» исследовал западное побережье Охотского моря до устья Уды и Шантарские острова, а в южную часть Охотского моря до пролива Лаперуза, не замеченного им в тумане, а также прошел более 600 км вдоль восточного берега Сахалина. Мичман В.А. Хметевский в 1743-44 на шлюпе «Большерецк» произвел гла­зомерную съемку северного берега Охотского моря от Охотска до реки Вилиги и западного побережья Камчатки от реки Кахтаны до Большерецка.

Для выяснения практической возможности плаваний Северным морским путем, изучения Северного Ледовитого океана и арктического побережья Азии было организовано 4 отряда, и для каждого из них определены задачи исследований.

Первый (Двинско-Обский) отряд летом 1734 на 2 судах (кочах) под командованием лейтенанта С.В. Муравьева и его помощника лейтенанта М.С. Павлова прошел от Архангельска через пролив Югорский Шар до северной оконечности западного побе­режья полуострова Ямал и вернулся на зимовку в устье Пе­чоры. В 1735 отряд достиг пролива между Ямалом и островом Белым, но в тумане не заметил его и вновь воз­вратился на зимовку. По доносам членов команды и жалобам местных жителей Муравьев и Павлов были от­даны под суд и «за многие непорядочные, леностные и глупые поступки» разжалованы в матросы. Начальни­ком отряда назначен лейтенант С.Г. Малыгин, его помощником - лейтенант А.И. Скуратов. В 1736 на 2 новых ботах они достигли побережья Ямала, но из-за тяжелой ледо­вой обстановки повернули назад и зазимовали в устье реки Кары. В 1737 удалось обойти Ямал и по Обской гу­бе и Оби 3 октября достичь Березова . В 1739 суда отпра­вились обратно, и после зимовки в устье Кары в 1740 прибыли в Архангельск. По результатам работы отряда была составлена карта берегов Баренцева и Карского (названо в память о зимовках в устье Кары) морей от Архангельска до устья Оби протяженностью более 4 тыс. км. Именем Малыгина назван пролив между Ямалом и островом Белым.

Второй (Обско-Енисейский) отряд возглавил лейтенант Д.Л. Овцын. Спустившись летом 1734 на дубель-шлюпе «Тобол» от Тобольска вниз по Иртышу и Оби, отряд из-за штормов не смог пройти Обскую губу; в 1735 на судне началась цинга, и оно вынужденно вернулось; в 1736 отряд подошел к оконечности полуострова Явай, но не смог выйти из Обской губы. Лишь в 1737 «Тобол» и вновь построенный бот «Оби-Почталион» обогнули Гыданский полуостров и через пролив, названный позже в честь Овцына, достигли устья Енисея. В 1738 Овцына по пути в Тобольск арестовали, обвинив в связи с семьей ссыльного князя А.Г. Долгорукого в Березове , разжало­вали в матросы и отправили в Охотск в распоряжение В.И. Беринга. Под его командованием Овцын плавал к берегам Северной Америки и был восстановлен в офицерском звании. Второй отряд возглавил штурман Ф.А. Минин, который в 1738- 40 на «Оби-Почталионе» трижды безуспешно пытался обойти Таймырский полуостров из устья Енисея. В этих пла­ваниях и сухопутных походах штурмана Д.В. Стерлегова было описано 500 км побережья Карского моря, откры­ты многочисленные мелкие острова, в том числе остров Диксон и шхеры Минина, Пясинский залив. На составленную Мининым и Стерлеговым карту нанесены около 1 тыс. км западного побе­режья Таймырского полуострова и ряд островов.

Третий (Ленско-Хатангский) отряд под руководством лейтенанта В.В. Прончищева (в отряде была его жена Т.Ф. Прончищева, первая женщина-полярница) должен был описать побережье от устья Лены до устья Енисея. В 1735 дубель-шлюп «Якутск» из-за течи и морозов смог достичь лишь устья реки Оленек, где команда зазимовала. В 1736 судно прошло вдоль восточного берега полуострова Таймыр до его северной оконечности (мыс Челюскина), однако обойти полуостров не смогло из-за льдов и повернуло назад. Во время зи­мовки в устье Оленёка Прончищев и его жена умерли от цинги. Штурман С.И. Челюскин завершил обработку полученных материалов и составил карты побережья от ус­тья Лены до залива Фаддея протяженностью около 1,3 тыс. км. На­чальником вернувшегося летом 1737 в Якутск отряда был назначен лейтенант Х.П. Лаптев . В 1739-40 отремон­тированный «Якутск» дважды совершал плавание вдоль восточного побережья полуострова Таймыр, однако из-за чрезвычайно сложной ледовой обстановки пройти далеко на север не смог. Отряд под командованием Лаптева в основном повторял пре­жние маршруты (Прончищева), но и в этих плаваниях были открыты новые географические объекты (бухты, острова, проливы), уточнены и дополнены предыдущие геодезические съемки; многие объекты, в том числе открытые Прончищевым, получили названия. В августе 1740 судно было раздавле­но дрейфующими льдами. Команде удалось спасти зна­чительную часть продовольствия и имущества и добраться до места предыдущей зимовки на Хатанге. Лаптев занял­ся изучением внутренних районов Таймыра и его побережья. В 1739-42 на собачьих упряжках партии боцмана В. Медведева, геодезиста Н. Пекина, Челюскина и самого Лаптева в тяжелейших условиях, страдая от голода и снежной слепоты, пересекали Таймыр в разных направ­лениях, обследовали все побережье. В результате мор­ских и сухопутных походов третий отряд (1735-42) произвел инструментальную съемку более 3,5 тыс. км побережья Азии между Енисеем и Леной, открыл и описал много географических объектов, в том числе полуостров Таймыр (площадь около 400 тыс. кв. км), составил ряд карт, собрал ценные материалы о крае и его коренном населении . Особо значимыми были исследования Челюскина, только протяженность его санных маршрутов составила 6,3 тыс. км. Им, в частности, описа­но северное побережье Таймыра, включая мыс - самую северную точку Евразии (носит его имя).

В задачу четвертого (Восточно-Ленского) отряда входило описание северного побережья Азии на восток от Лены, до пролива в Тихий океан (если его существование подтвердится). В июле 1735 П. Лассиниус на боте «Ир­кутск» с командой (52 человека) спустился от Якутска вниз по Лене, вышел в море и направился на восток. Тяжелые льды заставили отряд уже в середине августа встать на зимовку в устье реки Хара-Улах (губа Буорхая). Из-за нехватки продовольствия и цинги к весне 1736 умерли 40 зимовщиков, включая Лассиниуса. Начальником от­ряда стал лейтенант Д.Я. Лаптев . Набрав команду и зано­во оснастив «Иркутск», в августе 1737 он вышел в море, но через 3 дня из-за сплошных льдов вынужден был вернуться на зимовку в устье Лены. После поездки в Санкт-Петербург (получив инструкции) в июне 1739 Лаптев с отрядом проник в Востоно-Сибирское море через пролив, названный его именем, и в сентябре достиг устья Индигирки, где судно вмерзло в лед. Время зимовки было использова­но для съемки. Лаптев организовал 4 партии (солдата А. Лошкпна, штурмана М.А. Щербинина, геодезиста И. Киндякова и его самого), исследовавших морское побережье до устья Колымы, а также реки Яну, Инди­гирку, Хрому. Летом 1740 «Иркутск» мимо устья Ко­лымы дошел до мыса Большой Баранов, но из-за льдов вер­нулся на зимовку к Нижнеколымскому острогу . В 1741 предпринята еще одна неудачная попытка обойти мыс Большой Баранов, и отряд вернулся в Нижнеколымск . Во время зимовок в 1740-42 съемочными партиями опи­саны река Колыма, путь по ее притоку Большой Анюй в бассейне реки Анадырь , маршрут от Анадыря до Пенжинской гу­бы; летом 1742 - река Анадырь до устья. В экспедициях собраны ценные этнографические сведения, вошедшие в научные отчеты, донесения и легенды к картам.

В результате самоотверженного труда участников всех 4 северных отрядов и ценой многих жизней был собран колоссальный по объему и значимости материал. Описано и картогра­фировано более 13 тыс. км берега Северного Ледовитого оке­ана (от устья Печоры до мыса Большой Баранов), впервые выявлены очертания полуостровов Таймыр, Ямал и другие, описаны участки нижнего, частично и среднего, течения всех крупных рек от Печоры до Колымы, нанесены на карту значительной части морей Карского и Лаптевых, собраны данные о ледовой обстановке в морях, приливах, климате, насе­лении Севера и Северо-Востока. Многие изученные природные объекты повторно обследованы лишь в XX в. Материа­лы легли в основу Генеральной карты берегов Северного Ледовитого океана от острова Кильдина до реки Колымы и Генеральной морской карты Камчатской экспедиции (1742). Работа северных от­рядов показала чрезвычайную сложность и опасность мор­ских путешествий вдоль берегов Северного Ледовитого оке­ана. Сложная ледовая обстановка не позволила обойти морем полуостров Таймыр и продвинуться на востоке далее мыса Большой Баранов. И, как следствие, возникла необходимость разработки проектов высокоширотных маршру­тов плаваний от побережья Европейской России в бассейн Тихого океана через Северный Ледовитый океан (проект М.В. Ло­моносова и др.).

Изучение природы и естественных богатств внутренних районов Сибири, ее истории и этнографии коренных наро­дов было поручено участникам академического отряда. В него вошли профессора Санкт-Петербургской Академии Наук историк, натуралист И.Г. Гмелин и астроном Л. Делиль де ла Кройер, студенты С.П. Крашенинников , А. Горла­нов, В. Третьяков, Л. Иванов и Ф. Попов, переводчик И. Яхонтов, живописцы И.Х. Беркган и И.В. Люрсениус, геодезисты А. Красильников, И. Чекин, А. Иванов и М. Ушаков. Уже в ходе работ отряд пополнили адъюнкты АН Г.В. Стеллер и И. Э. Фишер , переводчик Я.И. Линденау , живописец И.К. Деккер. Их сопровождали мастеровые и работные люди, толмачи, солдаты. Мил­лер добился решения, по которому ученые подчинялись непосредственно Сенату и Акаедмии Наук, а не руководителю Второй Камчатской экспедиции Берингу.

Отряд отправился из Санкт-Петербурга 8 августа 1733, воз­вратился 15 февраля 1743; некоторые участники оставались в Сибири до 1746-47. Маршруты ученых охватывали огромную территорию от Южного и Среднего Урала до Якутии и За­байкалья, от южных границ Сибири до низовьев Иртыша, Оби, Енисея и среднего течения Лены. По подсчетам Мил­лера, единственного из участников Второй Камчатской экспедиции, побывавшего во всех уральских и сибирских уездах и городах , за 10 лет он проехал около 35 тыс. верст. Из-за необеспеченности транспортом и продовольствием отряд не мог в полном составе доб­раться до Камчатки, туда был направлен Крашенинни­ков, а затем Стеллер.

Научные интересы Миллера (неофициальный руководитель академического отря­да) были необычайно многогранными: история, источ­никоведение, археография, статистика, краеведение, археология, этнография, лингвистика, картография, экономика, торговля , дипломатия, геополитика. Мил­леру заслуженно принадлежит слава «отца сибирской историографии». Он обнаружил и приобрел для Академии Наук ряд ценнейших рукописей, в том числе и знаменитую Ремезовскую летопись. Под его руководством в архивах всех сибирских городов скопировано около 8,5 тыс. документов, подлин­ники которых большей частью сгорели или уничтожены в XVIII-XIX вв. Миллер собирал (методом анкети­рования) сведения о сибирскихрегионах, записывал устные предания, обследовал другие городища и могильники. Со­ставленные им десятки словарей языков народов Сиби­ри являются важнейшим источником для лингвистов, причем некоторых, ассимилированных уже в XVIII в., единственным. Работу ученого отличает исключительное трудолюбие, целеустремленность, наличие четкого плана исследований. Его программы и инструкции для участни­ков отряда - это комплекс научных проектов, реализация которых должна была открыть Сибирь и для русских, и для мировой науки. Особо значима его программа изу­чения Сибири из 1 287 пунктов-статей (1740) - руководство не только для участников академического отряда, но и многих после­дующих путешественников.

После завершения всех исследовательских работ Миллер написал десятки трудов, посвященных Сибири. В их числе фундаментальные «История Сибири» (5 томов), «Общая геогра­фия Сибири», «Особенная или специальная география Сибири» «Описание сибирских народов» (2 тома), а также монографии и статьи, с анализом конкретных научных проблем в экономике, торговле, археологии, геополитике, истории русской географии открытий и другие. До сих пор издана лишь часть этих работ (например, из 23 глав «Истории Си­бири» опубликовано 13). Из неопубликованных материалов наиболее значи­мы для современной науки этнографические. Миллер первым попытался комплексно сравнительно изучать этническую ис­торию, языки, материальную и духовную культуру сибирских народов. Его по праву можно считать «отцом» этнографии как науки. Именно Миллер констатировал, что этнография - «на­стоящая» самостоятельная наука, тесно связанная с историей. За­дачи, которые ставил он в области изучения коренных наро­дов Сибири, нельзя не признать грандиозными. Столь же масштабна и его деятельность, направленная на решение этих задач. Результаты работы отражены в полевом дневнике ученого (около 2,5 тыс. страниц), в других экспедиционных рукописях и специальных этнографических трудах. Этнографическая коллекция, собранная Миллером в Сибири, включала образцы одежды (праздничная и повседневная, мужская, женская и детская, шаманские комплекты) многих сибирских народов, а также предметы куль­та, орудия труда. Важнейшим инструментом познания древней истории Миллер считал археологию. Он первым из российских историков не только обратил внимание на археологические памятники и производил их детальное обследование и раскопки, но и высказал ряд положений, правильность которых стала очевидной лишь много позже. Так, он счи­тал, что для исторической науки отдельные памятники и находки (ке­рамика, орудия труда, кости и другое) имеют не меньшее значение, чем величественные курганы и изделия из золота и серебра. Археологическая коллекция ученого состояла в основном из предметов, купленных у местных жителей.

Занимавшийся естественно-научными исследованиями Гмелин открыл в Сибири, по признанию К. Линнея, больше новых видов растений, чем все остальные ботаники. Путевые записки Гмелина, наряду с описаниями растений и животного мира, содержат ценные сведения о промышленности и торговле Сибири, нравах и обычаях русского и коренного ее населения. Вместе с Миллером он составил ряд проек­тов, направленных на развитие края (организация медицинского обслужи­вания, использование лекарственных ресурсов Сибири, со­здание металлургической базы на основе использования каменного угля и железной руды в Кузнецком уезде и другие). Собранные материалы позволили ему выявить различия в рельефе, климате, флоре и фауне к западу и востоку от Енисея. Хотя предложение Гмелина о границе между Европой и Азией не по Уралу, а по Енисею не было принято, вслед за ним ученые стали выделять Западную и Восточную Си­бирь. Обобщив свои наблюдения и сведения, получен­ные от местных жителей, ученый создал первую орографическую схему Южной Сибири от Алтайских гор до Станового и Ябло­нового хребтов.

Крашенинников и Стеллер, работая на Камчатке (а Стеллер еще и участник плавания к берегам Америки) в неимоверно трудных условиях, совершили подлинный научный подвиг. Их монографии (обе под названием «Описа­ние земли Камчатки») представляют собой комплексные научные труды страноведческого типа о природе Камчатки, ее богатствах, населении, истории исследований, освоении рус­скими, взаимоотношениях русских с ительменами . Этих ученых отличают энциклопедические интересы (география, геология, ботаника, зоология, история, этнография, лингвистика). Крашенинникова, обследовавшего под­земные пустоты на Енисее, можно назвать и первым российским спелеологом. Описания соболиного (Крашенинников) и рыбного (Стеллер) промыслов - первые работы, посвященные такой важной категории русского населения Сибири, как промышленные люди.

Значительную работу по исследованию Северо-Востока проде­лал переводчик Я.И. Линденау . Он составил ценные этнографические описания народов региона - якутов , тунгусов, ламутов, юкагиров и коряков, дал описание Чукот­ки, рек Лена и Анадырь, сделал ряд карт. Исследования И.Э. Фишера в области языкознания и этнографии на­родов Сибири (ханты , селькупы, чулымские тюрки и другие) сохраняют свое значение до сих пор. Объективно оце­нить вклад Фишера в изучение сибирских народов не позво­ляет то, что его экспедиционные рукописи большей частью не опубликованы и слабо изучены.

Колоссальный объем ценной информации содержится в путевых записках и дневниках ученых. Это уникальные све­дения о многих тысячах географических объектов, топонимах, расселении русского и коренного населения, архитектуре городов и острогов, численности и этническом составе жителей ясачных волостей , их истории, миграциях, материальной и духовной куль­туре, археологических памятниках, хозяйственных занятиях сибиряков, путях сообщения и др. Многие описания проиллюстри­рованы художниками отряда (рисунки-перспективы и планы городов, зарисовки физических типов коренных жителей Сибири, их жилищ, одежды, быта, предметов культа и быта, археологических памятников).

В ходе исследований фиксировались магнитные, барометровые и температурные показатели, в ряде городов созданы первые метеорологические станции, где обученные служилые люди вели постоянные наблюдения. При несовершенстве приборов и научных методов профессор Делиль де ла Кройер, геодезист Красильников, штурман Челюскин и другие участники Второй Камчатской экспедиции достаточно точно определили координаты ог­ромного числа географических объектов, которые стали опорными пунктами при составлении десятков региональных карт Сиби­ри, карт географических открытий в Тихом океане, а также гене­ральных, изготовленных под руководством Миллера (1745-46, 1754-58). Многие европейские ученые не сразу признали досто­верность этих карт. Швейцарский географ С. Энгель и его сто­ронники утверждали, в частности, что Миллер, выполняя политический заказ русского правительства, отодвинул границы Сибири на востоке на 30°, что Беринг не был у берегов Америки. Миллер отстаивал честь Российского государства и доказывал при­оритет русских географических открытий в полемике с оппонентами, публикуя в России и за рубежом цикл специальных трудов. И только плавание Дж. Кука к Берингову проливу в 1778 окончательно подтвердило научную добросовестность российских ученых. По измерениям Кука широт, протяженность Сибири пришлось даже увеличить на 4,5° в сравнении с данными Беринга. Точность сообщений Челюскина была доказана лишь в середине XIX - начале XX в. А.Ф. Миддендорфом , А.А. Соколовым и Р. Амундсеном.

Вторая Камчатская экспедиция потребовала мобилизации больших финансовых, материальных и людских ресурсов. В строительстве десятков морских и речных судов, заготовке и перевозке снаряжения и про­довольствия, в других работах были заняты тысячи сиби­ряков - русских и коренных жителей. Грандиозность замыс­лов и героические усилия путешественников соответствуют масштабности и важности результатов экспедиции. Она явилась важным этапом в освоении Сибири, предпо­сылкой и началом присоединения и освоения русскими западной части Североамериканского континента. С нее начинается история русско-японских отношений. Став тихоокеанской державой, войдя в европейское сообщество, в котором страны-сопер­ницы отстаивали свои интересы в Тихоокеанском реги­оне, Россия кардинально изменила свое внешнеполитическое положение. Благодаря подвижнической деятельности участ­ников академического отряда научное открытие Сибири стало свер­шившимся фактом.

Материалы экспедиции долгое время служили основными источниками сведений о Сибири и северной части Тихого океана, они не утратили своего значения до сих пор. Наследие Второй Камчатской экспедиции активно изучается. В частности, учеными России (Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск), Герма­нии (Галле) и Дании (Копенгаген) осуществляется мас­штабное серийное издание на русском и немецком языке (в России и Германии) документов Второй Камчатской экспедиции, а также переписки ее участников, и их трудов (путевые описания, дневники, ботанические сочинения Стеллера, этнографические труды Миллера и др.). В серии «Источники по истории Сибири и Аляски из российских архивов» издано 6 томов, в которых опубликовано около 1 тыс. документов Второй Камчатской экспедиции и путевые описания Стелле­ра, Крашенинникова и Фишера.

Лит.: Гнучева В.Ф. Материалы для истории экспедиций Ака­демии наук в XVIII и XIX вв. М.; Л., 1940; Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 1725-1742. М.; Л., 1946; Яни-ков Г.В. Великая Северная экспедиция. М., 1949; Ефимов А.В. Из истории великих русских географических открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах. XVII - первая половина XVIII в. М., 1950; Треков В.И. Очерки из истории русских географиче­ских исследований в 1725-1765 гг. М., 1960; Андреев А.И. Очерки по источниковедению Сибири. М.; Л., 1965. Вып. 2; Иванов В.Ф. Историко-этнографическое изучение Якутии. XVII-XVIII вв. М., 1974; Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории гео­графических открытий. М., 1984. Т. 3; Иванов В.Н. Историческая мысль в России XVIII-XIX вв. о народах Северо-Востока Азии. М., 1989; Ширина Д.А. Петербургская Академия наук и Северо-Восток. 1725-1917 гг. Новосибирск, 1994.

мореплаватель-датчанин, капитан-командор русского флота

Руководил 1-й и 2-й Камчатскими экспедициями. Прошёл между Чукотским полуостровом и Аляской, подтвердив наличие разделяющего их пролива (впоследствии пролив между Россией и США был назван Берингов пролив ), достиг Северной Америки и открыл ряд островов Алеутской гряды.

Именем великого мореплавателя названы остров, пролив, подводный каньон, река, озеро, ледник, два мыса, улица в городе Петропавловск-Камчатский, море на севере Тихого океана, а также Командорские острова. В археологии северо-восточную часть Сибири, Чукотку и Аляску (которые, как сейчас считается, соединялись ранее полоской суши) часто называют общим термином Берингия .

Краткая хронология

1703 г. окончил Амстердамский морской кадетский корпус

1704 г. в чине подпоручика поступил на службу в Российский флот, на Балтику

1710-12 гг. переведен на Азовский флот, участвовал в войне с Турцией

1715 г. произведён в капитаны 4 ранга

1725-30 гг. возглавлял Первую Камчатскую экспедицию , обследовал и нанес на карту Тихоокеанское побережье Камчатки и Северо-Восточной Азии

1733-41 гг. возглавлял Вторую Камчатскую экспедицию , в ходе которой удалось нанести на карту северное и восточное побережье России, внутренние территории Восточной Сибири, разведали пути в Америку и Японию, открыли побережье Северо-Западной Америки, острова Курильской и Алеутской гряд

1741 г. в тяжелых условиях вынужденной зимовки на острове, впоследствии названным именем Беринга, капитан-командор скончался. Похоронен великий мореплаватель на острове Беринга в бухте Командор.

История жизни

Беринг Витус Йонассен родился в 1681 году в датском городе Хорсенс, закончил кадетский корпус в Амстердаме в 1703 году, в том же году принят в Балтийский флот в чине подпоручика, в 1707 году произведен в поручики. В 1710 году переведён на Азовский флот, произведён в капитан-лейтенанты, командовал шнявой "Мункер". В 1712 году переведен в Балтийский флот, в 1715 году произведён в капитаны 4 ранга.

В 1716 году командовал кораблем "Пёрл". В 1717 году произведён в капитаны 3 ранга. В 1719 году командовал кораблём "Селафаил". В 1720 году произведён в капитаны 2 ранга, командовал кораблём "Мальбург", затем - кораблём "Лесное". В 1724 году уволен по прошению со службы, а затем вновь принят на службу командиром "Селафаила" в чине капитана 1 ранга.

С 1725 по 1730 гг. - начальник Первой Камчатской экспедиции . В середине лета 1728 года обследовал и нанес на карту Тихоокеанское побережье Камчатки и Северо-Восточной Азии. Открыл два полуострова (Камчатский и Озерный), Камчатский залив, Карагинский залив с островом Карагинским, залив Креста, бухту Провидения и остров Святого Лаврентия.

В Чукотском море, пройдя пролив (позже названный Беринговым), экспедиция достигла 62° 24′ с. ш., но из-за тум ана и ветра не обнаружила землю и повернула назад. В следующем году Берингу удалось продвинуться от Камчатки на восток на 200 километров, осмотреть часть камчатского берега и выявить Авачинский залив и Авачинскую бухту. Первооткрыватель впервые выполнил съемку свыше 3500 километров западной береговой черты моря, позже названного Беринговым.

В 1730 году произведён в капитан-командоры.

После возвращения в конце апреля 1730 года в Санкт-Петербург Беринг предложил план исследования северного побережья континента и достижения морем устья Амура, Японских островов и Америки.

Беринг был назначен начальником Второй Камчатской (Великой Северной) экспедиции , его заместителем стал А. Чириков. 4 июня 1741 года Беринг и Чириков, командуя двумя пакетботами, направились от берегов Камчатки на юго-восток в поисках "земли Жуана да-Гамы", помещавшейся на некоторых картах XVIII века между 46 и 50° с. ш. Больше недели первопроходцы тщетно искали в северной части Тихого океана хотя бы клочок суши. Оба корабля взяли курс на северо-восток, но 20 июня из-за густого тумана разлучились навсегда. Три дня Беринг разыскивал Чирикова: он прошел на юг около 400 километров, потом двинулся на северо-восток и впервые пересек центральную акваторию залива Аляска. 17 июля за 58° с. ш. заметил хребет (Святого Ильи), но радости от открытия Американского побережья не испытал: чувствовал себя плохо из-за обострившейся сердечной болезни.

В августе - сентябре, продолжая плавание вдоль берегов Америки, Беринг открыл остров Туманный (Чирикова), пять островов (Евдокеевские), снеговые горы (Алеутский хребет) на "матером берегу" (полуостров Аляска), у юго-западного края которого обнаружил острова Шумагина и впервые встретился с алеутами. Продолжая идти на запад, иногда на севере видел сушу - отдельные острова Алеутской гряды . 4 ноября волна прибила корабль к земле, оказавшейся островом. Здесь капитан-командор скончался; от цинги умерли 14 человек из его отряда. Остров впоследствии был назван именем Беринга.

Похоронен на острове Беринга в бухте Командор . На месте гибели Беринга стоит четыре памятника. Непосредственно на месте захоронения на сегодняшний день стоят железный крест высотой 3,5 м. У его подножия чугунная доска с надписью: "1681-1741. Великому мореплавателю капитан-командору Витусу Берингу от жителей Камчатки июнь 1966 года".

Будучи любознательным по природе и, как просвещённый монарх, озабоченным выгодами для страны, первый русский император живо интересовался описаниями путешествий. Царь и его советники знали о существовании Аниана – так назывался тогда пролив между Азией и Америкой – и рассчитывали использовать его в практических целях. В конце 1724 года Петр I вспомнил «…то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию… Не будем ли мы в исследованиях такого пути счастливее голландцев и англичан?…» и, не откладывая в долгий ящик, составил приказ об экспедиции. Её начальником был назначен капитан 1-го ранга, позднее – капитан-командор, 44-летний Витус Йонассен (в русском обиходе – Иван Иванович) Беринг, уже 21 год служивший в России. Царь вручил ему собственноручно написанную секретную инструкцию, согласно которой Беринг должен был большой массив суши, якобы протягивающийся в северо-западном направлении вблизи побережья Камчатки достичь большой массив суши, якобы протягивающийся в северо-западном направлении вблизи побережья Камчатки , пройти вдоль побережья, выяснить, соединяется ли она с Северной Америкой, и проследить побережье материка к югу до владений европейских государств. Официальная же задача состояла в разрешении вопроса, «сошлася ли Америка с Азией», и открытии Северного морского пути.

Состоявшая вначале из 34 человек, отправилась в дорогу из Петербурга 24 января 1725 года. Двигаясь через Сибирь, шли до Охотска на лошадях и пешком, на судах по рекам. Последние 500 км от устья Юдомы до Охотска наиболее тяжёлые грузы тащили, сами впрягаясь в нарты. Страшные морозы и голод сократили состав экспедиции на 15 человек. Передовой отряд во главе с В. Берингом прибыл в Охотск 1 октября 1726 г., а замыкавшая экспедицию группа лейтенанта Мартына Петровича Шпанберга, датчанина на русской службе, добралась туда только 6 января 1727 г. Чтобы дожить до конца зимы, людям пришлось построить несколько изб и сараев.

Дорога через просторы России заняла 2 года. На всем этом пути, равном четвёртой части длины земного экватора, лейтенант Алексей Ильич Чириков определил 28 астрономических пунктов, что позволило впервые выявить истинную широтную протяженность Сибири, а, следовательно, и северной части Евразии.

Из Охотска на Камчатку участники экспедиции добирались на двух небольших судах. Для морского продолжения странствия пришлось строить и снаряжать бот «Св. Гавриил», на котором 14 июля 1728 года экспедиция вышла в море.

Как отмечают авторы «Очерков по истории географических открытий», В.Беринг, неверно поняв замысел царя и нарушив инструкцию, которая предписывала сначала пройти от Камчатки на юг или восток, взял курс на север вдоль побережья полуострова, а затем на северо-восток вдоль материка.

«В результате, – говорится далее в «Очерках…», – было заснято более 600 км северной половины восточного берега полуострова, выявлены полуострова Камчатский и Озерной , а также Карагинский залив с одноимённым островом… Моряки положили на карту также 2500 км береговой линии Северо-Восточной Азии. Вдоль большей части побережья они отметили высокие горы, и летом покрытые снегом, подступающие во многих местах прямо к морю и возвышающиеся над ним подобно стене». Кроме того, они открыли залив Креста (не зная, что он уже был открыт К.Ивановым), бухту Провидения и остров Св. Лаврентия .

Однако искомая часть суши всё не показывалась. В. Беринг, не видя ни американского берега, ни поворота на запад берега чукотского, приказал А.Чирикову и М.Шпанбергу письменно изложить свои мнения, можно ли считать доказанным наличие пролива между Азией и Америкой, следует ли двигаться далее к северу и как далеко. В результате этого «письменного совещания» Беринг решил идти далее к северу. 16 августа 1728 года моряки прошли через пролив и оказались в Чукотском море. Затем Беринг повернул назад, официально мотивируя своё решение тем, что сделано всё полагающееся по инструкции, берег далее к северу не простирается, а «к Чукоцкому, или Восточному, углу земли никакой не подошло». Проведя ещё одну зиму в Нижнекамчатске, летом 1729 года Беринг опять сделал попытку достичь американского берега, но, пройдя чуть больше 200 км, из-за сильного ветра и тумана приказал вернуться.

Первая экспедиция описала южную половину восточного и небольшую часть западного берега полуострова на протяжении более 1000 км между устьями Камчатки и Большой, выявив Камчатский залив и Авачинскую губу . Совместно с лейтенантом А.И. Чириковым и мичманом Петром Авраамовичем Чаплиным Беринг составил итоговую карту плавания. Несмотря на ряд погрешностей, эта карта была значительно точнее предыдущих и получила высокую оценку Д.Кука. Подробное описание первой в России морской научной экспедиции сохранилось в судовом журнале, который вели Чириков и Чаплин.

Северная экспедиция не достигла бы успехов без вспомогательных походов, которыми руководили казачий полковник Афанасий Федотович Шестаков, капитан Дмитрий Иванович Павлуцкий, геодезист Михаил Спиридонович Гвоздев и подштурман Иван Федоров.

Именно М.Гвоздев и И.Фёдоров завершили открытие пролива между Азией и Америкой, начатое Дежневым и Поповым. Они осмотрели оба берега пролива, острова, расположенные в нём, и собрали все материалы, нужные для того, чтобы положить пролив на карту.

Вернувшись из экспедиции, Беринг предложил правительству план новой большой экспедиции и выразил готовность принять в ней участие. В 1733 году он был назначен начальником Второй Камчатской экспедиции. Его помощником («товарищем») стал А.И. Чириков , к этому времени уже капитан.

Их задачей было исследование американских берегов от Камчатки. Одновременно М.Шпанберг должен был плыть к Японии и установить с ней связь, а несколько отрядов – нанести на карты северные берега России от Печоры до крайнего северо-востока и по возможности до Камчатки. Был также сформирован Академический отряд, задачей которого было исследование внутренних районов Сибири. Северные отряды работали самостоятельно, однако вся их деятельность контролировалась В.Берингом. Работа экспедиции была рассчитана на 6 лет.

В начале 1734 г. В. Беринг собрал всех участников экспедиции в Тобольске. Отсюда вышли несколько сухопутных партий геодезистов для изучения побережья океана. Сам Беринг направился в Якутск , где ему пришлось провести три года. Там под его руководством были построены железоделательный завод и канатная мастерская, организованы сбор смолы, изготовление такелажа для судов и отправка в Охотск снаряжения и продовольствия для отряда М.Шпанберга.

Всего в Якутске собралось около 800 участников экспедиционных отрядов. Местная администрация, которую раздражала неподкупность и требовательность Беринга, чинила препятствия заготовке продовольствия и снаряжения, писала на упрямого «немца» доносы в Петербург. Однако В. Беринг покинул Якутск, лишь убедившись, что команда вполне обеспечена провизией. В Охотске ему также пришлось столкнуться с беспорядком и коррупцией местных властей. Столичное же начальство, как водится на Руси, доверяло доносам бездельников и взяточников, а не рапортам честного и педантичного Беринга.

Наконец, в начале сентября 1740 года В. Беринг отплыл из Охотска на двух 200-тонных судах с экипажами в 75 человек. Корабли были названы по именам апостолов Христа – «Св. Пётр» и «Св. Павел». Экспедиция провела зиму на восточном берегу Камчатки, у Авачинской губы. А 4 июня 1741 года, через восемь лет после отъезда из Петербурга, корабли Беринга и Чирикова вышли к берегам Америки. В составе экспедиции были молодой учёный Георг Вильгельм Стеллер и Свен (Ксаверий) Лаврентьевич Ваксель, оставившие интересные описания этого плавания.

Как упоминалось выше, на немецкой карте, которой пользовался Беринг, была нанесена мифическая суша. В поисках этой несуществующей земли В. Беринг пошел сначала на юго-восток, к указанным на этой карте координатам. Потеряв напрасно больше недели и убедившись, что никакой суши в этой части океана нет, корабли взяли курс на северо-восток. Но 20 июня на море пал густой туман, и корабли навсегда разлучились. С этого дня «Св. Пётр» и «Св. Павел» совершали плавания в автономном режиме.

«Св. Петр» достиг наконец американского берега 17 июля 1741 года. С палубы корабля был виден берег и – вдали – почти сливающийся с облаками снеговой хребет Св. Ильи с вершиной – горой Св. Ильи высотой в 5488 м. Цель, поставленная императором 17 лет назад, была достигнута. Но шестидесятилетний капитан-командор не разделял радости и торжества команды. Он страдал от цинги, не знал точно координат местонахождения судна; остро переживая потери и неудачи, бывалый мореплаватель видел будущее в мрачном свете.

Не приближаясь к материку, В. Беринг 4 дня двигался на запад вдоль побережья. 21 июля он отправил людей за пресной водой и, не наполнив даже всех бочек, несмотря на штормовую погоду, взял курс на запад, к берегам Азии.

Цинга уже свалила треть экипажа. 10 августа, отчаявшись продвинуться вперёд из-за сильного встречного ветра, В. Беринг решил идти прямо на Камчатку. 29 августа моряки открыли у юго-западной оконечности Аляски «безлесные и пустынные острова». Капитан-командор назвал их «Островами Шумагина» – в память матроса, похороненного на одном из них. Двигаясь всё время на запад в открытом море, моряки периодически видели на севере землю – это была Алеутская цепь. Там русские впервые встретились с местными жителями – алеутами.

Когда 4 ноября вдали показались высокие горы, покрытые снегом, моряки ошибочно решили, что подошли к Камчатке. Высадившись на берег, вырыли в песке прямоугольные ямы. Чтобы приспособить их для жилья, сделали крыши из парусов. Многие болели цингой. 20 человек умерли. Только 10 моряков ещё держались на ногах. Больной Беринг лежал, не поднимаясь. Как писал в «Земном круге» С.Н. Марков, «…о том, что было дальше, знают все. Песцы глодали ботфорты Беринга, когда он ещё был жив. В предсмертных мучениях Беринг зарывался в песок, чтобы хоть немного согреться». Пролежав так целый месяц, 6 декабря 1741 г. он умер.

Земля, к которой прибило его судно, получила позднее его имя и называется островом Беринга, а всю группу в честь погибшего капитан-командора окрестили Kомандорскими островами . «Море, открытое Ф. Поповым и С. Дежнёвым, по которому В. Беринг в 1728 г. так мало плавал, было названо Беринговым, пролив, через который не он первый прошел, а те же Ф. Попов и С. Дежнёв, нанесенный на карту не им, а М. Гвоздевым и И. Федоровым, наречён по предложению Д.Кука Беринговым проливом. К несчастливому капитан-командору Витусу Берингу… пришла исключительная посмертная слава»

Команду принял Свен Ваксель как старший офицер экипажа. Обойдя новую землю, моряки убедились, что находятся на острове. Зимовка была тяжёлой: частые штормы ураганы, неожиданные землетрясения, цинга… К лету 1742 года в живых оставалось 46 человек, в том числе десятилетний сын К.Л. Вакселя Лоренц, будущий офицер русского флота Лаврентий Ксаверьевич Ваксель.

Корабль «Св. Пётр» был сильно разрушен, и его пришлось разобрать, чтобы из его частей построить небольшое судно того же имени. Поскольку все три корабельных плотника умерли от цинги, судостроением занялся красноярский казак Савва Стародубцев и успешно завершил сооружение нового судна. 13 августа путешественники вышли в море и, по причине штиля двигаясь большей частью на вёслах, 26 августа 1742 г. достигли Петропавловска.

ктивное освоение Дальнего Востока Россией началось при Петре 1 практически сразу после полтавской победы и окончании северной войны с заключением мира со Швецией в 1721 году.

Открытие морского пути на Камчатку способствовало бы изучению северной части Тихого океана. Петр 1 интересовался морскими путями в Индию и Китай, распространением влияния России на восточную часть Тихого океана, достижением “незнаемой части” Северной Америки, куда еще не успели добраться французы и англичане.

Интерес к Индии и Китаю и путям проникновения туда в мире все возрастал после того, как Марко Поло в 1271 - 1295 годах прошел в Китай сушей и вернулся обратно морем, поведав миру о “царствах и чудесах” Востока. В 1466 году Афанасий Никитин проник в Индию, поведав описание своего путешествия. Позже в 1453 году сухопутные дороги туда были перекрыты турками - османами, захватившими Константинополь, и Европа вынуждена была искать морские пути.

Открыть этот путь удалось Васко да Гама (через юг Африки), но одновременно поиски шли и в юго-западном направлении. Колумб , Бальбоа , Кабраль , Магеллан - открыли миру Новый Свет. Европа бросилась делить сей лакомый кусок. Римский папа Александр Боджиа по-третейски рассудив отдал все, что лежало западнее Азорских островов Испании, восточнее - Португалии, что было, в общем-то, справедливым решением... для Испании и Португалии... Но, к великому огорчению оных в тот момент уже существовали и другие морские державы - Англия, Франция, Голландия. Выяснение отношений затянулось на столетия, из которого правой во всех отношениях вышла, как нам теперь известно, Англия, которая и объявила себя владычицей семи морей.

Россия к тому времени уже успела стать морской державой и, естественно, не могла уступить полмира могучей, но все-таки крохотной Англии. Поэтому вопрос покорения морей и проникновения в Китай всегда был актуален для начинающей набирать силу империи.

Где-то там была еще никому неведомая "земля да Гама", богатая пушниной.

В январе 1725 года Петр 1 отдал указ о подготовке экспедиции на Тихий океан для достижения берегов Северной Америки. Экспедиция должна была достичь какого-нибудь “города европейских владений” в Америке:

I. Надлежит на Камчатке, или другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

II. На оных ботах (плыть) возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной не знают) кажется, что та земля - часть Америки.

III. И для того искать, где оная сошлась с Америкою, и чтоб доехать до какого города европейских владений; и ежели увидят какой корабль европейской, проведать от него как оной куст называют, и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и, поставив на карту, приезжать сюды.

В 1732 году корабль под началом М. Гвоздева настолько близко подошел к берегам Америки, что матросы смогли различить ее берега, но посточный встречный ветер вновь не дал “Архангелу Гавриилу” подобраться к заветной цели.

В

1733 году правительство приняло решение об организации второй Камчатской экспедиции, называемой также Великой Сибирской или Великой Сибирско-Тихоокеанской.

На эту экспедицию возлагались большие надежды. Экспедиция должна была отыскать пути судоходства по Северному Ледовитому океану, разведать пути в Америку, Японию, провести картографические исследования (уточнение расположения "земли да Гама"), изучить быт и нравы народов, населяющие эти земли.

В экспедицию входили натуралисты, географы, историки. Будущий герой этой экспедиции Георг Стеллер попал в нее только благодаря своей настойчивости. Беринг всячески отказывался брать на борт второго медика, но желание молодого натуралиста... ко всяким трудностям и трудам , а также стремление побывать в новоизобретенных местах было настолько сильно, что он добился от Беринга разрешения пребывать на судне не ученым или медиком, а на любых условиях.

4

июня 1741 года пакетботы “Святой апостол Петр ” под руководством Беринга и “Святой апостол Павел ” под командованием Чирикова отправились к берегам Америки. Беринг пытался отыскать пресловутую "землю да Гама", а Чириков хотел доказать, что Америка находится не весьма далече Чукотского восточного угла.

Командор Беринг напрасно утюжил Тихий океан в тщетных попытках найти затерявшуюся землю. Ее не было тогда, не появилась она и ныне.

Штормы трепали суда... Терпение Беринга заканчивалось (терпение команды, надо полагать закончилось много раньше). И он отдал приказ поворачивать на северо-восток... 20 июня, в сильном тумане, корабли потеряли друг-друга. Далее им предстояло выполнять задачу раздельно.

15 июля Чириков и его “Святой апостол Павел” достигли земли близ берегов Америки, носящей теперь имя первого правителя русских поселений в Америке - земли Баранова. Через два дня, послав к земле шлюпку с десятком матросов под командованием штурмана Дементьева и не дождавшись их возвращения в течение недели он посылает вторую с четырьмя матросами на поиск сотоварищей. Не дождавшись возвращения и второй шлюпки и не имея возможности подойти к берегу Чириков отдал приказ продолжить плавание.

“Святой апостол Павел” посетил некоторые из островов Алеутской гряды.

А при земле, при которой мы ходили и осмотрели около 400 верст, видели китов, сивучей, моржей, свинок, птиц... множество... По земле оной везде высокия горы и берега к морю имеют крутыя... а на горах близ того места, где пришли к земле, как выше показано, лесу довольно большого росту... Оказался наш берег на западной стороне в 200 саженях расстоянием... Выехали к нам в 7 кожаных малых лотках, в каждой по одному человеку... А после полудня... приезжали к судну нашему в таких же 14 лотках по одному ж человеку.

После посещения островов Алеутской гряды "Святой апостол Павел" взял курс на Камчатку и 12 октября 1741 года прибыл в Петропавловскую гавань.

Пакетбот "Святой апостол Петр" искал "Святого апостола Павла” с самого первого дня их разлуки, Беринг и не подозревал, что находится рядом с грядой островов, которые уже посетил Чириков. Доводы Георга Стеллера, наблюдавшего в море чаек, что рядом должна находиться земля и необходимо повернуть на север не возымели никакого действия на озабоченного пропажей судна капитан-командора, и даже наоборот - раздражали умудренного опытом 60-летнего Беринга. Еще два месяца блуждал командор в надежде обнаружить "Святого апостола Павла". Но, казалось, неудачи преследовали его. "Земля да Гама" так и не найдена, судно потеряно... Дальше тянуть было нельзя - вся экспедиция оказывалась под срывом... И 14 июля флотский мастер Софрон Хитрово , после длительного совещания внес необходимую для этих случаев запись в судовой журнал:

А понеже мы, по выходе нашем из гавани, на означенный курс зюйд-ост-тень-ост имели плавание не токмо до 46, но и до 45 градуса, однако ж никакой земли не видели... Того ради положили переменить один румб, держать ближе к норду, то-есть иттить на ост-норд-ост...

Потеря надежд на нахождение "земли да Гама" и судна Чирикова были не единственными причинами, заставившими командора изменить курс - из 102 бочек воды осталась только половина, вернуться в Петропавловск надлежало не позже конца сентября, если будет найден берег Америки. Но его не было... 14 июля пакетбот "Святой апостол Петр" пошел к северным широтам, и уже через день Стеллер увидел очертания земли.

Утром при ясной погоде все сомнения отпали. Но ввиду слабости ветра пакетбот смог приблизиться к берегу лишь 20 июля.

Это был северо-запад Америки.

Н

есколько матросов, офицер Софрон Хитрово и натуралист Стеллер ступили на долгожданный берег.

Всякий легко себе вообразит, как велика была радость всех, когда мы, наконец, увидели берег, со всех сторон посыпались поздравления капитану, до которого более всего относилась честь открытия - писал возбужденный событием Стеллер. Лишь Беринг не разделял всеобщего ликования - он уже был болен. Груз ответственности за экспедицию, неудачи в самом начале пути - все это сильно угнетало Витуса Беринга. Все ликовали по поводу откровенной удачи, отблесков грядущей славы, но необходимо было еще и возвращаться. Только умудренный долгим опытом мореплавания, пожилой, стремившийся к этой цели 9 лет, и вот, наконец, получивший ее, Беринг осознавал это: Почем знать, не задержат ли нас здесь пассатные ветры? Берег нам незнаком, провианту у нас на перезимовку не хватит.

Великая Северная экспедиция была осуществлена русскими моряками вдоль арктического побережья Сибири, к берегам Северной Америки и Японии в 1733—1743 годах. Экспедиция состояла из семи самостоятельных отрядов, за каждым из которых был закреплен свой участок. Витусу Берингу было поручено возглавить Великую Северную экспедицию. В его задачи входила не только координация работы всей экспедиции, но и непосредственное руководство одним из ее отрядов. Помощником Беринга вновь, как и в Первой Камчатской экспедиции, был назначен Алексей Чириков. Беринг и Чириков должны были пересечь Сибирь и от Камчатки направиться к Северной Америке для исследования её побережья.

Все необходимое снаряжение и продовольствие для экспедиции было подготовлено к лету 1740 года. Тогда же в Охотске под руководством корабельных мастеров Козьмина и Рогачева была закончена постройка двух судов. 8 сентября 1740 года пакетботы «Святой Петр» под командованием Беринга и «Святой Павел» под командованием Чирикова вышли из Охотска. Суда прошли между южной оконечностью Камчатки, называемой мыс Лопатка, и самым северным из Курильских островов. Пройдя 26 сентября пролив, они продолжали идти курсом на северо-запад по направлению к Авачинской бухте. 27 сентября пакетботы подошли к Авачинской бухте, однако тут им встретился густой туман и штормовая погода, так что они были вынуждены снова выйти в море. Наконец 6 октября 1740 года участникам экспедиции удалось войти в Авачинскую бухту и в тот же день стать на место зимовки, которое они назвали Петропавловским портом, поскольку оба судна, носившие имена святых Петра и Павла, были первыми кораблями, которые воспользовались этой гаванью. Здесь было заложено поселение, с которого начала свою историю столица Камчатки — город Петропавловск-Камчатский.

В течение всей зимы между офицерами шли рассуждения о дальнейшем маршруте. Был созван совет из всех офицеров и штурманов, на который, согласно инструкции, был приглашен прикомандированный к экспедиции профессор астрономии Делакройер, француз по происхождению. Мнения участников совета разделились: были предложения плыть на северо-восток, на восток, а Делакройер предложил плыть на юго-восток, где, по его мнению, должна была находиться так называемая земля Хуана де Гама. После обсуждения было принято решение исследовать эту землю, а затем продолжить путь к берегам Америки.

2 Мыс св. Илии

Утром 4 июня 1741 года «Святой Петр» и «Святой Павел» вышли из Авачинской бухты. Участники экспедиции рассчитывали уложиться в такие сроки, чтобы к концу сентября снова вернуться сюда же.

Достигнув 47° с. ш., где должна была находиться мифическая земля, участники плавания пришли к выводу о том, что ее не существует, а время и силы экспедиции были потрачены напрасно. Суда повернули на север. Условия плавания были сложными, мешали штормы и густые туманы. Чтобы не потеряться в тумане, на кораблях стреляли из пушек или били в колокол. 19 июня ни выстрелы, ни удары колокола не помогли — суда разлучились. В течение трех дней Беринг и Чириков тщетно пытались найти друг друга, после чего Беринг отдал приказ двигаться на север, а Чириков взял курс на северо-восток.

Около четырех недель «Святой Петр» продолжал плавание к западным берегам Америки. В первой половине июля по курсу судна стали видны неясные очертания земли — корабль шел вдоль Алеутских островов. 16 июля 1741 года участники экспедиции наконец увидели берег с высокими горными хребтами, покрытыми снегом. Это была долгожданная Америка.

«Мы поплыли дальше, стремясь подойти ближе к берегу, но из-за небольшой силы и переменчивости направления ветра не могли достигнуть его ранее, чем 20 июля, когда вечером в 6 часов бросили якорь на глубине двадцати двух сажен на мягком глинистом грунте вблизи довольно большого острова, расположенного неподалеку от материка. В 8 часов вечера мы послали к берегу шлюпку с заданием — разыскать пресную воду и нашу большую лодку с флот-мастером, ныне капитаном, Софроном Хитрово, чтобы подробнее разведать бухту и побережье и выяснить, не найдется ли более удобного рейда или гавани. Лодка скоро вернулась к кораблю, и Хитрово доложил, что в проходе между несколькими островами, расположенными в недалеком расстоянии, имеется хороший рейд, в котором можно укрыться от ветров почти всех направлений», — писал участник экспедиции Свен Ваксель. К тому времени Беринг уже плохо себя чувствовал, поэтому он даже не высадился на американский берег.

Хитрово рассказал участникам экспедиции, что на одном из островов он обнаружил несколько небольших построек. Он отметил, что местные жители, очевидно, имеют топоры и ножи, так как их постройки обшиты гладкими досками и украшены резьбой. Беринг отправил на остров натуралиста Стеллера в сопровождении казака Лепехина. Стеллер провел на берегу 10 часов, за это время он осмотрел жилища индейцев, составил описание около 160 видов местных растений, а также описание некоторых представителей фауны (тюленей, китов, акул, морских бобров, лисиц, нескольких видов птиц, в том числе хохлатую сойку, впоследствии названную его именем).

Участники экспедиции пополнили запасы пресной воды, и 21 июля в 6 часов утра отошли от этого места. На карте они пометили название этого места «мыс св. Илии», так как оно представляло собой длинную выступающую полосу земли, а по календарю день, в который они прибыли к этому месту, был обозначен днем св. Илии. Позднее, уже в 19 веке, остров получил название Каяк.

3 Острова Шумагина

Экспедиция продолжила путь, двигаясь на запад. К концу августа участники экспедиции стали сильно хворать цингой. Запас пресной воды понемногу приходил к концу, и было решено снова поискать землю. 29 августа экипаж «Святого Петра» увидел землю с севера, а 30 августа бросил якорь между несколькими островами. Острова обозначили Шумагинскими, так как там был похоронен первый умерший член команды, под фамилией Шумагин.

Не смотря на плохое качество воды, было принято решение запастись ей в максимальных количествах. На это ушел целый день. Ночью участники экспедиции заметили огонь на берегу соседнего небольшого острова. На следующий день была подготовлена шлюпка, и шесть человек, включая переводчика, отправились на остров. Они отплыли от судна утром и благополучно достигли острова, там они нашли костер, в котором еще не погас огонь, но люди уже исчезли.

Встреча русских с алеутами (рисунок Свена Вакселя)

После исследования острова экипаж снова вышел в море, однако вынужден был вернуться, так как разыгрался юго-западный шторм, сопровождавшийся сильным ливнем. 5 сентября они снова пытались выйти в открытое море, но из-за сильного юго-западного ветра вынуждены были снова повернуть обратно. Однако эти промедления позволили участникам экспедиции все-таки познакомиться с местными жителями. С одного из близлежащих островов они услышали голоса и крики людей и увидели разведенный там костер. Вскоре показались две небольших байдарки, сделанные из тюленьих шкур. В каждой байдарке сидело по одному человеку. Они подплыли к «Святому Петру» и жестами приглашали выйти к ним на берег. На берег были посланы трое членов экипажа. Так произошла первая встреча с местными жителями — алеутами.

4 Остров Беринга

Обратный путь был тяжелым. Туманы и штормы затрудняли движение судна. Заканчивались вода и провиант. Цинга изводила людей. «Святой Петр» дрейфовал по морю до 4 ноября, когда в 8 часов утра экипаж корабля увидели землю — высокие горы, покрытые снегом. Приблизился к земле корабль уже с наступлением темноты. К вечеру начал усиливаться ветер. «Св. Пётр» бросил якорь недалеко от берега, но ударом волны его сорвало с якоря и перебросило через рифы в глубокую бухту у берега, где волнение не было таким сильным. Судно было сильно повреждено, но сумело встать на якорь.

6 ноября экипаж судна начал высаживаться на берег. В течение почти двух недель более здоровые участники экспедиции переправляли на берег больных товарищей. Беринга на носилках перенесли в специально подготовленную для него землянку. Во время высадки умерло девять человек. 28 ноября стоявший на якоре пакетбот штормом был выброшен на берег. Этому происшествию моряки не придали большого значения, так как были уверены, что находятся на Камчатке и смогут установить связь с местными жителями. Однако отправленные Берингом на разведку участники экспедиции, поднявшись на гору, установили, что место их высадки — необитаемый остров. Земля вся была покрыта снегом, с гор вытекала небольшая речка с отличной пресной водой, на берегу не росло никакого леса. Зимовать пришлось в землянках, накрытых брезентом.

Капитан Витус Беринг скончался 6 декабря 1741 года. Позднее этот остров будет назван в его честь. Оставшихся в живых моряков возглавил Свен Ваксель. Пережив зимние бури и землетрясения, команда смогла дотянуть до лета 1742 года. На острове можно было охотиться на песцов, каланов, морских коров, а с приходом весны — морских котиков. Охота на этих зверей была очень лёгкой, потому что они совершенно не боялись человека. Весной 1742 было начато строительство небольшого одномачтового судна из остатков полуразрушенного «Святого Петра». Среди морских офицеров специалиста по судостроению не оказалось, бригаду корабелов возглавил казак Савва Стародубцев, судостроитель-самоучка, который во время строительства экспедиционных пакетботов в Охотске был простым рабочим, а позднее был взят в команду. К концу лета новый «Св. Пётр» был спущен на воду. Он имел гораздо меньшие размеры: длина по килю — 11 метров, а ширина — менее 4 метров.

Смерть Витуса Беринга

Оставшиеся в живых 46 человек в страшной тесноте вышли в море в середине августа, уже через четыре дня достигли побережья Камчатки, а ещё через девять дней, 26 августа 1742, вышли к Петропавловску.

«Святой Павел» под командованием Чирикова 15 июля 1741 года достиг земли близ берегов Америки в районе 55° 11" с. ш. и 133° 57" з. д. Не найдя подходящего места для стоянки судна, экспедиция продолжила путь и 17 июля остановилась на широте 57° 50". На берег была отправлена шлюпка с десятью матросами для разведки окрестностей и отыскания места для стоянки. В течение нескольких дней на судне ожидали возвращения группы, а затем на их поиски решено было отправить боцмана с матросом и двумя плотниками. Эта группа также не вернулась обратно. Пройдя вдоль берегов Америки около 400 верст, 26 июля Чириков принял решение отправиться в обратный путь. На судне разыгралась цинга, и к концу сентября среди экипажа не было ни одного здорового человека. Моряки умирали один за одним. Был болен и Чириков, а с 20 сентября он уже не мог выйти из каюты. Управление судном перешло к штурману Елагину. Утром 6 октября штурман наконец заметил вдали берег Камчатки, а 9 октября корабль встал на якорь в Авачинском заливе.

Перезимовав в Авачинской губе и оправившись от болезни, в начале лета 1742 года Чириков с оставшимися в живых членами экипажа «Святого Павла» вновь отправился в плавание к берегам Америки. Экспедиции удалось дойти до западного острова Алеутской гряды (острова Атту), но сильные ветры и туман не позволили продолжить плавание. На обратном пути пакетбот прошел на расстоянии видимости мимо острова, на котором находились моряки с потерпевшего крушение «Святого Петра». 1 июля 1742 года Чириков вернулся на Камчатку, откуда участники экспедиции направились в Охотск.